Город, которым мы стали. Н. К. Джемисин

переносицу.

      – А поконкретнее? Манхэттен очень большой.

      – Значит, тебе стоит начать прямо сейчас, не так ли? – Раздается щелчок, и связь обрывается. Паулу раздраженно вздыхает, поворачивается и принимается за свое задание с чистого листа.

      Глава первая

      Вначале был Манхэттен и битва на магистрали ФДР

      Он забывает свое имя где-то в туннеле на пути к Пенсильванскому вокзалу.

      Поначалу он этого не замечает. Слишком занят ерундой, которой обычно заняты люди, подъезжающие к своей станции: убирает бутылку и пакет с крендельками, которыми только что позавтракал, пьет воду из пластиковой бутылки, засовывает выпавший провод от блока питания ноутбука в карман сумки, проверяет, снял ли второй чемодан с верхней полки, испытывает приступ паники, а потом вспоминает, что чемодан у него лишь один. Второй отправился вперед него в Инвуд, где его уже ждет сосед по квартире, приехавший несколькими неделями ранее. Они оба поступили в аспирантуру в…

      …в… гм…

      …ха. Он забыл название своего универа. Ну да ладно, вводные лекции начнутся только в понедельник, так что у него еще будет пять дней, чтобы устроиться и привыкнуть к новой жизни в Нью-Йорке.

      Судя по всему, эти дни будут очень кстати. Поезд начинает сбавлять скорость, люди негромко болтают и перешептываются, с озабоченными лицами смотрят в свои телефоны и планшеты. Кажется, на каком-то мосту что-то произошло – теракт, как одиннадцатого сентября. Он-то будет жить и работать в центре города, так что его это почти не коснется, но все же, возможно, сейчас не лучшее время переезжать сюда.

      Впрочем, разве для того, чтобы начать новую жизнь в Нью-Йорке, бывает подходящее время? Ничего, он переживет.

      И даже больше, чем переживет. Поезд останавливается, и он первый выходит из дверей. Он испытывает радостное предвкушение, но старается не подавать виду. В городе он будет совершенно один, либо пойдет на дно, либо выкарабкается – но зависит это лишь от него самого. Некоторые из его коллег и родных считают это изгнанием, думают, что он брошен на произвол судьбы…

      …впрочем, в тот сумбурный миг он не может вспомнить ни имен этих людей, ни их лиц…

      …но это и неважно, поскольку они не могут его понять. Они знают его таким, каким он был, и, может быть, таким, какой он теперь. Но Нью-Йорк – это его будущее.

      На платформе жарко, а на эскалаторе людно, однако он чувствует себя замечательно. Поэтому то, что происходит дальше, так удивительно: едва он поднимается и сходит с эскалатора, едва его нога касается бетонного пола, как вдруг весь мир выворачивается наизнанку. Все кренится вбок перед его глазами, уродливые лампы на потолке становятся слишком яркими, а пол как будто… вздымается? Все происходит быстро. Мир выворачивается наизнанку, его желудок сжимается, а уши наполняет титанический многоголосый рев. Звук отчасти ему знаком; всякий, кто бывал на стадионе во время большой игры, слышал нечто подобное. Над Пенсильванским