Шопинг с Санта Клаусом. Любовные игры по Интернету. Елена Логунова

племени.

      – Вот козлы! – неизобретательно выругалась Ирка. – Бедная Ленка, какая обида… Так она поэтому из поезда выпрыгнула? Надеюсь, хоть на рельсы не легла?

      – Зачем сразу на рельсы? Не настолько же все плохо! Есть еще куда лечь! – заволновался Вадик. – Я вот, можно сказать, почти предлагал… гм… руку помощи.

      – Я же говорю – вы, мужики, бездушные животные! – буркнула Ирка и, приставив ладошку ко лбу, сурово засмотрелась из-под этого козырька в голубую даль, где параллельные рельсы сходились вместе, злостно нарушая законы геометрии Эвклида.

      – Я же говорю – вы, бабы, бессмысленные растения! – фыркнул Вадик. – Что ты смотришь? Она ушла туда пять часов назад! За это время можно было успеть добежать до канадской границы!

      – Логично. – Ирка вздохнула, поменяла расположение ладони относительно лба, потерла его и решила:

      – Тогда поехали дальше. И буфет, и Ленку будем искать на следующей станции.

13

      Пашка сидел на заиндевевшей лавке так долго, что образовал в ледяном серебре аккуратную полукруглую проталину. Пашке некуда было спешить. Мамка, надеясь побольше заработать к празднику, нажарила такую гору пирогов, что она с трудом поместилась в два ведра. Пироги были хорошие, вкусные – с картошкой и с печенью, притом не маленькие – с ладонь взрослого мужика. Мамка с Пашкой вынесли их к поезду, надеясь, что пассажиры быстро все расхватают, но проезжающий мимо люд уже вовсю отмечал Новый год, и для простых домашних пирогов места в праздничном меню не находилось. Пашка предвидел, что торговля затянется, и развлекал себя, как мог.

      Самое интересное на станции – рассматривать людей. Пашка, вытягивая шею из-за прилавка, заглядывал в окна, за каждым из которых в радужном мыльном шаре помещался целый мир – параллельный Пашкиному и последовательно связанный с другими пузырями. Непрочные миры в вагонах складывались на время совместного пути и разрушались по прибытии поезда. Наверное, именно поэтому люди в купе так спешили знакомиться и общаться, тщетно пытаясь крепить свой заведомо обреченный мир зыбкими паутинками временных связей. Пашке происходящее за стеклом казалось театром теней. Когда поезд уходил, он невольно сравнивал призрачную дорожную мимолетность с яркой, объемной и незыблемой реальностью станции. Он не ленился наблюдать, запоминать картины и лица и систематизировать увиденное. «Кто владеет информацией – владеет миром!» – сказал один умный человек, мнение которого Пашка вполне разделял. Он также верил, что информация дорогого стоит.

      – Пирожки! Вкусные домашние пирожки! – по инерции прокричала мать вслед уходящему поезду, а потом сокрушенно покачала головой и в очередной раз подняла крышку эмалированного ведра, проверяя, много ли еще там осталось вкусных домашних пирожков.

      Уровень выпечки в ведре понижался медленно. Оставшихся слоев должно было хватить еще на три-четыре поезда.

      – Сиди, смотри! – строго сказала мать.

      Она со скрежетом задвинула ведро Пашке под ноги и пошла в буфет за горячим чаем