Напиток мексиканских богов. Звезда курятника. Елена Логунова

блажить шеф. – Вы где, идиоты?!

      – Здесь, Егор Ильич! – в один голос браво гаркнули идиоты, ретиво продираясь в дверь хозяйской каюты услужливым двухголовым монстром.

      Шеф сидел в постели и так вибрировал от злости, что его вытянутый пистолетным дулом палец трясся, не позволяя точно определиться с мишенью. Фланелевый ночной колпак на лысой голове Егора Ильича содрогался, как орхидея-мухоловка, самонадеянно заглотившая слишком крупного шмеля. Вышитые на постельном белье ромашки колыхались, как живые.

      – Это что?! Что это, я вас спрашиваю?!

      – Подушка, – ответил смелый, но глупый Васька.

      – Идиот! – закатив глаза, проникновенно пожаловался шеф дубовому потолку каюты.

      Самолюбивому Алексу не нравилось, когда его обзывали, поэтому он не стал спешить с ответом.

      – Это? – Он осторожно приблизился и обшарил преувеличенно озабоченным взглядом ромашковую поляну хозяйской постели.

      Найдя единственный посторонний предмет, он только тогда авторитетно сказал:

      – Это волосок.

      – Я вижу. Чей?! – истерично взвизгнул раздерганный шеф.

      – Может, ваш? – простодушно ляпнул глупый Васька.

      – Идиот! – со вздохом повторил плешивый шеф, по-прежнему обращаясь к дубовым балкам.

      Голос его сделался тихим, почти ласковым, что однозначно предвещало бурю. Алекс понял, что сейчас начнется дикий ор, и поспешил вмешаться, при этом, в отличие от дуболома Васьки, проявив дипломатичность:

      – Что, ваша гостья уже встала?

      – Моя гостья? – шеф нахмурился.

      В мгновенном приступе солидарности охранник и референт переглянулись, затем глупый Васька подкатил глаза к потолку, а умный Лешка уткнул взгляд в пол, и оба одинаково шевельнули губами. Иметь хозяином беспамятного истерика с непредсказуемыми заскоками было сущим мучением!

      – Егор Ильич, вы настоящий джентльмен! – фальшиво восхитился хитрый Лешка, в последний момент заменив комплиментом рвущееся с губ «Вы полный склеротик!». – Простите мне мою вынужденную бестактность. Мы с Базилем, конечно, понимаем, что в определенных ситуациях приближенные великого человека должны быть слепы, глухи и немы…

      – Конечно, понимаем! – с готовностью поддакнул ничего не понимающий и, увы, не слепоглухонемой приближенный Васька.

      – У вас ведь ночевала дама, – мягко напомнил Лешка.

      Егор Ильич приподнял белесые бровки, покосился на пустую подушку, задумчиво рассмотрел покоящийся на ней одинокий длинный волос и вновь поднял пустые глаза на референта:

      – Да, я припоминаю… Кажется, мы с ней познакомились на приеме у Бурданяна?

      – Да нет же, шеф, вы познакомились с ней в казино! – бесцеремонно влез в беседу охранник. – Барышня проигралась в прах и с горя поставила на кон ночь любви, а вы взяли и выиграли!

      – Ах, вот оно что! – озабоченное лицо Егора Ильича прояснилось.

      В свои шестьдесят с хвостиком он был глубоко равнодушен к любым барышням, но очень нежно и трепетно относился