На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы. Константин Деревянко

Нет, поначалу ничто не тревожило. Шла торговля, немецкие суда в большом количестве посещали наши порты. Нам даже были проданы крейсер «Лютцов» и некоторые образцы боевых самолетов. На немецкие авиационные, танковые, морские заводы были допущены наши военные делегации: «Смотрите наше оружие – от вас нет секретов». Может быть, было желание попугать нас боевой техникой, чтобы сговорчивее были? А может, это был камуфляж для прикрытия истинных целей? Искусная политика должна была в этом уверенно ориентироваться. Наша бдительность должна быть на высоте. К тому вынуждала обстановка.

      5 апреля 1941 года Советский Союз подписал с Югославией договор о дружбе, а на другой день Германия напала на нее. Это был недружественный акт по отношению к нам, подрывавший веру в пакт о ненападении. Как снежный ком нарастали тревожные симптомы. Германские войска введены в сопредельные с нами районы и страны – сателлиты Германии: Болгарию, Финляндию, Румынию. К концу апреля у наших границ было сосредоточено уже около 70 немецких дивизий. Появились факты нарушения нашего воздушного пространства немецкими самолетами явно с разведывательными целями. Сбивать их запрещалось. И вот почему.

      Начальник штаба Одесского округа генерал-майор М.В. Захаров пригласил командира базы Жукова и меня и ознакомил нас с содержанием директивы наркома обороны, которой запрещалось в приграничной полосе проводить такие мероприятия, которые Германия могла бы истолковать как нашу подготовку к войне. Речь шла о войсковых учениях, полетах самолетов, подтягивании войск к границе. Не разрешалось открывать огонь по немецким самолетам. В дальнейшем из Москвы не раз напоминали командованию Одесского военного округа о необходимости проявлять максимальную осторожность во избежание провокаций со стороны Германии и осложнений во взаимоотношениях с ней.

      Полгода я замещал начальника штаба базы. За это время командир базы Жуков по разным причинам часто отсутствовал – в отпуске, на пленуме ЦК Компартии Украины, на игре и учении в Севастополе. У меня жизнь, как на корабле: без увольнений на берег. База своей операционной зоной соприкасается с границей и территориальными водами Румынии. Неспокойно стало у нас под боком. Чувствовалось, что война приближается к границам нашей Родины. Запомнилась мне напряженная весна сорок первого – Жуков и я в непрерывных походах на кораблях и разъездах по батареям от Очакова до Дуная. Своих детей я видел в неделю раз, и то спящими, на что жена Евгения Ивановна роптала:

      – Служба у тебя береговая, а совсем отбился от дома. Игорь подговаривает шофера провезти его с Наташей в штаб повидаться с тобой. Не правда ли, оригинальный образ семейной жизни и способ общения детей с отцом?

      Чтобы покончить с домашней критикой, пообещал следующее воскресенье посвятить семье. А в субботу, рано утром, когда я в своем кабинете дозоревывал после ночных проверок кораблей и частей, в гавань вошел без оповещения эсминец с флотской инспекцией во главе с заместителем начштаба флота капитаном