Пристанище. Мария Орунья

в полном изумлении от столь неожиданного монолога. Она готовилась к разговору с чокнутым стариком, доживающим свой век в окружении хлама и рухляди, а перед ней стоял философ. В каждом его слове, в осанке, в манере держаться сквозили достоинство и усталая умудренность.

      – У меня нет причин сомневаться в ваших словах, сеньор Веларде. Но, может, вы видели или слышали что-нибудь необычное в последнее время?

      – Ничего из ряда вон. С ходу ничего особенного не припомню. Но, конечно, память меня уже подводит.

      – Понимаю, – кивнула Валентина, не зная, говорит старик серьезно или издевается. Но в любом случае сейчас из него ничего больше не вытянуть. – Сеньор Веларде, возможно, нам придется вскоре вас еще побеспокоить, после того как установим, сколько времени труп находился в воде. Но если вы что-нибудь вспомните…

      – Непременно свяжусь с вами, – величественно кивнул старик.

      – Спасибо, сеньор Веларде. – Валентина протянула ему визитку. – У вас в доме, похоже, немало мебели скопилось, – заметила она.

      – Это все вещи Силии, моей жены. Она умерла. – В голосе старика не было враждебности. – Это все память о ней, я не готов избавиться от этих вещей. А вы, если я не ошибаюсь, работаете не в социальной службе, а в полиции, потому то, как я живу, не должно вас волновать.

      – Разумеется. Пока местные жители или муниципальные службы здравоохранения не возражают.

      – Тут кругом ни души, до самого пляжа Ойамбре, а это полкилометра отсюда. Социальные службы уже ко мне наведывались. Я живу как считаю нужным и никому не мешаю.

      Валентина поняла, что старик не впервые прибегает к этим аргументам. Будучи доктором в области криминальной психологии, она понимала, что у Веларде, скорее всего, не синдром Диогена, а патологическое накопительство. За собой он следит, чистый, даже ухоженный, а все это барахло… Возможно, он и в самом деле одержим памятью о покойной жене, но он точно не сумасшедший. А потому, пусть и с оговорками, его свидетельство можно считать надежным. В конце концов, она тоже страдает обсессивно-компульсивным расстройством, только в случае старика оно проявляется не в мании чистоты, а в склонности к собиранию вещей. Такой человек в любой безделице видит сокровище, а потому неудивительно, что дом доверху забит всяким хламом.

      – Сеньор Веларде, последний вопрос…

      – Слушаю вас.

      – Вы что-нибудь коллекционируете?

      – Коллекционирую?

      – Да. Скажем, марки.

      Ривейро недоуменно покосился на Валентину.

      Старик пожал плечами, словно его каждый день осаждают с такими идиотскими вопросами.

      – Тыквы.

      – Тыквы?..

      – И шляпы.

      – Ясно. А старинные монеты?

      – Нет. Будь у меня деньги, я бы их потратил на себя. У меня не такая большая пенсия, чтобы покупать другие деньги и класть их под стекло в рамочке, лейтенант.

      – Сеньор Веларде… Ваша жена Силия… извините меня за дерзость… давно она умерла?

      На лице старика впервые промелькнуло что-то похожее на удивление.

      – Девять лет