Птица малая. Мэри Дориа Расселл

очередь.

      – Так вы играете? – спросил Джимми, второпях споткнувшись о табурет, чтобы освободить ей место.

      – Немного, – проговорила она и с полной искренностью добавила: – но не так хорошо, как вы.

      Начала она с маленькой пьесы Штрауса, не слишком трудной, но милой. Обретя некоторую уверенность, она попыталась перейти к Моцарту, но сбилась на одном из самых трудных пассажей и сдалась, несмотря на поощрения, к которым примешивались дружеские подколки.

      – Кажется, я слишком разволновалась, и поэтому у меня ничего не получается, – проговорила она со смущенной улыбкой, поворачиваясь к комнате. Она хотела извиниться за неудачное исполнение после красивой игры Джимми и вернуть ему место за инструментом, но тут взгляд ее упал на Сандоса, сидевшего в углу в некотором отстранении от всех остальных – по случаю, характеру или обстоятельствам. Не понимая того, что движет ею, разогретая вином и компанией, она заиграла старинную испанскую мелодию, которая, по ее мнению, должна быть знакомой ему. К всеобщему удивлению, а быть может, и к своему собственному, Эмилио оставил свой угол, остановился возле пианино и запел чистым и звонким тенором.

      Оценивая его умение, София изменила тональность и темп. Чуть прищурясь, он начал второй куплет в заданном ею миноре. Довольная тем, что он понял ее намерение, глядя ему в глаза, она начала в контрапункте другую песню.

      Ее чуть надреснутое контральто и его тенор сплетались в великолепной гармонии, невзирая на то, что высокие ноты странным образом брал мужской голос, а может, и благодаря этому. И на какое-то время во всем окружающем мире звучала одна только песня Эмилио Сандоса и Софии Мендес.

      Джимми страдал от зависти. Зайдя ему за спину, Энн наклонилась над софой, опустила ему на широкие плечи свои тонкие и сильные руки, а затем и голову. Ощутив, что напряжение оставило его, она на мгновение приобняла молодого человека, отпустила и выпрямилась, прислушиваясь к продолжавшейся песне. Ладино, подумала она, уловив испанские и еврейские слова. Возможно, песня Софии была вариацией на испанскую мелодию.

      Посмотрев на Джорджа, Энн увидела, что тот пришел к собственному выводу относительно исхода, только не мелодии, но неизбежности союза между двумя этими людьми. A потом ее молчаливый анализ отошел прочь, и она только слушала, боясь шевельнуться, как расходились и переплетались обе песни и как в самом конце соединились гармония и контрапункт, как слова, мелодии и голоса, встретившиеся через века, сошлись на едином слове и ноте.

      Отведя взгляд от лица Эмилио, Энн возглавила хор похвал, восстанавливая хрупкое равновесие. Джимми старался изо всех сил, но уже через десять минут, сославшись на неотложную работу, откланялся и, прощаясь на ходу, направился к двери, давая таким образом знак ко всеобщему исходу, словно бы всем присутствовавшим следовало как-то отделиться от столь интимного мгновения, какого никто не планировал