Золотой век. Книга 1. Лев. Конн Иггульден

мужчин, – объяснила Фетида. – Мой муж мертв, и у меня здесь ничего не осталось. Я – свободная гречанка, здесь – пленница. Если ты – главный, твой долг – вернуть меня целой и невредимой на родину. Это все, о чем я прошу. Дорогу домой я найду сама.

      Женщина дрожала. Мокрые, спутанные волосы свисали космами, рваная одежда выглядела такой же грязной, как палуба у них под ногами. Тем не менее бесстрашие, с которым она ждала ответа, вызывало невольное восхищение. Перикл уже открыл рот, чтобы высказаться в ее защиту, но его опередил Кимон.

      – Хорошо. Ты пришла из моря, и я не стану отправлять тебя обратно, чтобы не прогневить Посейдона.

      – Значит, я под твоей защитой, куриос? – спросила она.

      Вопрос был важный, и в ее пристальном взгляде сквозило отчаяние. В случае отказа она находилась бы на корабле в незавидном положении пленницы. По одному его слову ее могли продать в рабство – в счет компенсации расходов на экспедицию.

      В своем обычном стиле, Кимон принял решение быстро и коротко кивнул:

      – Даю тебе клятву. Я высажу тебя на берег в Афинах или же…

      – Стратег! Корабли! – взревел кто-то.

      Все повернулись на крик, мгновенно позабыв о женщине.

      Триеры Кимона стояли близко к берегу, что лишало их свободы маневра. Тем не менее две из них начали разворачиваться, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, и весла уже коснулись воды. Увы, было слишком поздно. В наступившей ночи над горизонтом повисла полная луна. Вглядываясь в ночь, Перикл увидел то, от чего у него пересохло во рту. По меньшей мере шесть военных кораблей незаметно подкрались к ним со стороны моря, закрыв ловушку, пока афиняне занимались своими делами. Может быть, их привлек к этому месту дым от горящих лодок.

      – Нам придется снова выбрасываться на берег, – мрачно сказал Кимон. – Здесь они возьмут нас голыми руками. На суше у нас возможностей больше.

      – Подожди… – тихо сказал Перикл. – Подожди немного… пожалуйста.

      Наблюдая за движением весел, он вспомнил морское сражение при Саламине. Эти корабли не могли быть персидскими. Скорее они походили на тот корабль, на палубе которого стоял он сам. Такие строили только на афинских верфях.

      – Думаю, это греческие. Более того, я в этом уверен. Это наш флот.

      Кимон, никогда не полагавшийся на мнение других, нервно сжимал и разжимал кулаки. Перикл сглотнул, увидев, как с неизвестных кораблей спускают лодки. Враг мог попытаться срезать их весла или пойти на таран, набрав скорость, тогда как они были беспомощны в этом положении.

      Возможно, Кимону следовало выслать вперед свои лодки, чтобы подать сигнал, подумал Перикл. Они все еще только постигали тактику морского боя. И в данном случае молодой стратег, похоже, допустил еще одну ошибку, позволив застигнуть себя врасплох у самого берега.

      – Пройти вперед, – приказал Кимон. – До глубокой воды. И бросить якорь.

      Не успел он договорить, как их окликнули с ближайшей лодки. Веселое приветствие на родном языке мгновенно сняло напряжение. Все заговорили разом, посыпались шутки, и даже раздался смех.

      Один