Токсичная невестка. Соня Дивицкая

а потом приезжали в наш городок на вязку или за щенками. Тусовка собачников – особый мирок, она демократично объединяет самых разных людей, на ринге может встретиться бедная студентка и жена какого-нибудь страшного бизнесмена, и Роз Михалну там, как говорится, знала каждая собака. В начале девяностых это было явление – на ринг выходит крепкая блондинка в красном платье, только не гламурная, не цок-цок-цок на каблучках, а топ-топ-топ в кроссовках, с шикарным черным ньюфом… Питомник ньюфаундлендов – это была жуткая экзотика для маленького городка, такая же примерно, как виноградники или конюшня.

      В Зеленом домике, уютном, старом, с большим садом, с высокими грушами, всегда было весело, и всем соседям было интересно сунуть нос через забор и посмотреть, что там у них происходит. Я тоже иногда любила завернуть к Антону в школьные годы. Как ни зайдешь – у них все время стройка, или фуру разгружают, или собак готовят к выставке, «лохматят морды», как шутил Антон. Ремонт у Роз Михалны был постоянно, мужчины с ведрами, с лопатами, в очках и шапочках из газеты работали все лето, заскакивали журналисты, случалось, приезжали иностранцы… Окно из кухни открывается, и оттуда Высоцкий:

      Дорогая передача!

      Во субботу, чуть не плача,

      Вся Канатчикова дача

      К телевизиру рвалась…

      Лидок, хотя собак не заводила, тоже всегда была поблизости, она частенько появлялась в стайке добровольных фрейлин Роз Михалны.

      – Розалия Михайловна! – она всегда проговаривала четко, и Роза у нее почему-то была не Роза, а Розалия Михайловна.

      – Возьмите красную помаду, «огненный барс». Розалия Михайловна, это ваш тон, «зимняя вишня» вам не пойдет…

      Голосок ее сладкий звенел в Зеленом домике, все с Лидочкой мяукали, со всеми она чмокалась и обнималась, с сестрицей Танечкой всегда пошепчется, и свекру подмигнет, за Розой бегает с блокнотом.

      – Розалия Михайловна! Какой у вас салат сегодня необыкновенный! Аж тает! Я рецептик запишу…

      Мне, человеку с повышенной персональной дистанцией, всегда хотелось немножко отряхнуться после чужих поглаживаний, как будто шерсть кошачью снять с одежды. Меня всегда трясло от посторонних прикосновений и от сладких слов, и от непрошеного участия, я оказалась дикой и неподготовленной к большой семейной дипломатии. Глядючи, к примеру, на новый костюм Роз Михалны, я никогда не успевала рот открыть, а Лидок уже выстреливала комплименты:

      – Ой, красота какая! Костюм великолепный! Чье производство? Франция? Италия? Розалия Михайловна! Вам этот цвет идет безумно!

      Молодец, Лидок! Она работала за семейным столом, пока иные тупо жрали, Лидок создавала атмосферу, поставьте женщине плюсик, противные свекрови. И вот что странно, теперь я не могу понять: когда все было хорошо, казалось, что Лидок всегда тут и была, в Зеленом домике, а когда она со всеми разругалась, стало казаться, что ее никогда и не было, как будто пролетели мимо все пятнадцать лет и никаких следов не осталось, кроме ее американской косметики, на которую она нас всех подсадила.

      Да, знаю, я должна себя