Боец 4: Лихие 90-е. Рафаэль Дамиров

он сделал вид, что не расслышал.

      – Я попросил вас убрать ноги, чтобы мы могли продолжать разговор, – произнес я с четкой расстановкой слов и звуков.

      Руслан обмер. По-моему, он в этот миг не дышал.

      Босс уперся в меня взглядом. Смотрел с нарочитой угрюмостью, но и с любопытством. Помолчал и внезапно сказал:

      – Согласен, – и принял в кресле нормальное положение. Журнал сложил, бросил на стол. – Ну что, давай потолкуем по-взрослому?

      – Готов, – сказал я.

      – Излагай. Я слушаю. У тебя минута. Время пошло.

      Я бы и так уложился в минуту, и он это понимал. Но все же не отказал себе в удовольствии показать, кто чего стоит на земле нашей грешной. Ну, на здоровье, не буду обламывать! Конечно, чувак явно повидал кое-чего на своем веку и вполне возможно, безносая с косой заглядывала в его глаза, да отступила… и он решил, что прошел все, теперь ему выпал карт-бланш от судьбы. Да только и тут ошибка в оценке своей стоимости на планете, и можно очень нехорошо нарваться на подножку от судьбы, которая очень не любит возомнивших о себе…

      Все это я думал параллельно с речью, звучавшей совсем о другом:

      – У меня конкретное предложение собрать в Уфе представителей разных видов единоборств и организовать турнир – реальный, честный – по выявлению сильнейшего. С дельнейшим преобразованием в Федерацию нового вида спорта. Коммерческую организацию. Турнир записывать на видео, кассеты пустить в реализацию. Думаю, дело перспективное. На это народ западет сильно. Такие турниры делать регулярными и еще представительнее. Пойдут зарубежные бойцы со временем. Реклама, трансляции… Сложно, тяжело, да. Всякое новое дело сложно. Но если хотим прибыль, браться нужно уже сейчас, столбить поляну. Идея носится в воздухе. Не мы, так другие. Перехватят под носом. Как-то так.

      Я едва удержался от фразы: «доклад закончен». Вадим Антонович посмотрел на часы, сумрачное удовлетворение посетило его суровый лик:

      – Сорок восемь секунд. А можно было и в сорок уложиться.

      – Норма времени была – минута.

      – Не спорю, – сказал он и умолк. Я тоже молчал. Про Руслана и говорить нечего.

      Сигара, между прочим, все тлела и чуть-чуть дымилась. Хозяин сунул ее в рот, почмокал губами, раскуривая. Сквозь пепел на конце сигары пробился малиновый огонек.

      – Ну, допустим, – наконец сказал он, и прозвучало это без всяких психологических трюков, почти по-дружески – что само по себе, конечно, тоже было приемом. – Мысль с огоньком, что-то в ней такое… сумасшедшее в хорошем смысле. Это как в физике, знаешь? Не помню, кто-то из великих у них там, то ли Эйнштейн, то ли Нильс Бор говорил: ну да, идея вроде неплохая, но недостаточно безумная, чтобы быть верной. Да… – он вновь затянулся, густо пыхнул дымом. – Так вот, в твоей идее это есть. Мне это нравится.

      Повторюсь: это все говорилось прекрасным правильным языком с интеллигентскими интонациями. Как будто полукриминальный бизнесмен, прошедший по самым темным и опасным краям, волшебно превратился в профессора университета –