Вирус ненависти. Александр Тамоников

Отчего случился пожар, раздумывать было бессмысленно, потому что от дома, пригибаясь, метнулась фигура человека в военной форме без пилотки. Секунда замешательства и мысль, что это мог быть кто-то из солдат Боровича, едва не дала возможность незнакомцу скрыться. Но тут, прикрывая рукавом лицо, из горящего дома выбежал Каратеев.

      – Стой, сволочь! – звонко крикнул вирусолог, перекричав звуки стрельбы на окраине поселка.

      Коган не успел помешать Каратееву. Тот вскинул автомат и длинной очередью срезал диверсанта. Вирусолог умел стрелять, это точно. Но сейчас Коган предпочел бы, чтобы Каратеев промахнулся. Нужны живые диверсанты, нужны пленные, которые могли бы дать сведения. Отчитать прикомандированного ученого он не успел. Каратеев оставил автомат у двери и кинулся в горящий дом. Коган выругался и побежал на помощь ученому. Внутри уже горел потолок, и оперативнику никак не удавалось пройти дверной проем из-за сильного жара. И тут ему под ноги вылетел дымящийся деревянный ящик, набитый бумагами. Бумаги начали тлеть, да и сам ящик дымился от жара, Коган схватил ящик с документами и потащил в сторону от дома.

      – Каратеев, выходите! – заорал он на всю улицу. – Сгоришь, дурак! Выходи!

      Но вирусолог не показывался. Коган метался у входа, не зная, что предпринять. Ясно, что в доме уже нечем дышать и от дыма, и от жара. И когда на глаза попался большой кусок брезента, Коган мгновенно принял решение. Лучше всего было бы намочить брезент, но воды поблизости не было, а каждая потерянная секунда времени могла стоить жизни человеку. Коган просто набросил на себя брезент, закрывая голову, сделал глубокий вдох и бросился через огонь в дом. На Каратеева он наткнулся почти сразу. Тот лежал на полу, прижимая к груди какие-то папки с бумагами, и слабо шевелился, пытаясь ползти к выходу. Вырвав из ослабших рук вирусолога папки, Коган выбросил их через объятую пламенем дверь во двор. Подхватив под мышки ученого и накрыв его вместе с собой брезентом, он потащил вирусолога к выходу. Воздуха не хватало, пришлось закрыть рукавом лицо и сделать еще несколько вдохов, но горло сразу перехватило от удушливого горячего воздуха. Коган закашлялся, но продолжил тащить Каратеева. Его окатило нестерпимым жаром, когда он пробивался через пламя в дверном проеме. Свежий воздух пахнул в лицо, а потом чьи-то сильные руки подхватили Когана и потащили по земле. Он дышал, широко раскрывая рот, неистово кашляя. Потом на лицо, на шею, за пазуху полилась холодная вода, и стало легче дышать.

      Коган открыл глаза, проморгался, чувствуя, как горит все лицо и горло. Над ним склонился Шелестов с фляжкой в руке. Покрутив головой, Борис увидел, что неподалеку сидит Каратеев, живой и здоровый, но тоже порядком мокрый, с опаленными волосами, и успокоился.

      – Ребята, вы что, сдурели? – поинтересовался Шелестов, когда Коган окончательно прокашлялся и смог смотреть и дышать спокойно.

      – Да я и ничего, – усмехнулся Борис, кивая на вирусолога. – Ты вот лучше у прикомандированного