Туман. Полное издание. Мери Ли

за Лари. Мы безошибочно движемся в дальнюю комнату, откуда и слышится плач.

      – Лари, – шепчу я.

      Парень оборачивается, и я указываю на белоснежную стену коридора с кровавыми следами. Меня начинает трясти, так сильно, что зубы стучат друг о друга, и я боюсь, что именно этот звук привлечет внимание зараженных домочадцев. Женщина сбегала отсюда, хватаясь за стены и марая их кровью. Даже не представляю, как ей было страшно.

      Идём дальше и останавливаемся только перед дверью, за которой плачет девочка.

      Лари оборачивается и смотрит на меня испуганным взглядом.

      – Алекс, если что беги.

      Как бы я хотела сказать, что не оставлю его одного, но я в этом не уверена. Страх настолько сковал меня, что я ни в чем не уверена. Киваю и восхищаюсь собранностью Лари. Как бы ему не было страшно, он идёт вперед. Друг открывает дверь, и я уже готова бежать, но заметив, как руки Лари опускается вниз, заглядываю за плечо друга.

      Ужас.

      Шок.

      Женщина в возрасте лежит в центре комнаты на спине. Её руки и ноги раскиданы в стороны, в животе торчит толстая рукоять кухонного топорика. Недалеко от неё… голова мужчины… а тело в углу. Маленькая девочка сидит на диване, пропитанном кровью, и рыдает, держа в руках маленького плюшевого мишку.

      Комната начинает вращаться, и я, не выдержав, спускаю шарф с лица. Меня рвёт прямо под ноги.

      Щелчок дверного замка, как залп пушки в тишине.

      – И вы хотите забрать мою малышку! – кричит женщина.

      Лари хватает меня за руку и затаскивает в комнату с… трупами.

      – Это она, – говорит он и запирается изнутри. – Это она убила их.

      Стараюсь не смотреть на ужас, что творится в комнате и иду к маленькой девочке. Малышка настолько уревелась, что начала икать.

      Первый удар в дверь выбивает у меня почву из-под ног. Второй заставляет планету снова вращаться. Как бы я не старалась не смотреть на тела, но мои глаза сами опускаются вниз, и я замечаю на голых руках женщины круглые укусы… человеческих зубов.

      Нет-нет-нет! Она же не кусала их?! Мать девочки решила… я даже не могу додумать мысль.

      Глаза сами находят окно. Беру стул, замахиваюсь и бросаю его. Стекло с пронзительным звоном разлетается по комнате. Беру какую-то куртку, что валяется на полу, и ей сбиваю оставшиеся осколки, которые торчат со всех сторон, словно пасть акулы. Перевешиваю куртку через окно и оборачиваюсь.

      – Лари, уходим! – кричу я, и мой голос срывается на писк.

      – А девочка? – спрашивает он, держа дверь.

      – Что нам с ней делать?

      – Не знаю, но… но ты только представь, что она может сделать с ребенком?

      Озноб проходит по коже, и я, перешагнув голову мужчины, подхожу к девочке.

      – Привет, – зачем-то говорю ей я.

      Ребенок не реагирует на меня. Она даже не смотрит в мою сторону. Всё внимание малышки приковано к картине на полу.

      – Просто возьми её! – кричит Лари, и в этот момент дверь возле его головы прорезается широкое лезвие. Это кухонный топорик. Таким же, который до сих пор покоится в теле бабушки ребенка.

      – Алекс!