Изгой. Том 1. О.Шеллина (shellina)

человеке может быть столько крови, которая все еще истекала на пол угасающими толчками. Потом только до меня начало доходить, что именно сделал Оми-сан, но никаких чувств к этой ведьме, точнее к тому, что от нее осталось у меня не было. Раздались крики ужаса, которые тут же стихли, стоило Оми снова открыть рот.

      – Ватанабэ, возьми его, и уходим, эту вонючую дыру сжечь, – коротко приказал Оми и направился к выходу.

      – Но, Оми-сан, здесь находится почти два десятка человек, – попытался достучаться до самурая гвардеец, довольно бережно поднимающий меня на руки.

      – Они не люди, Ватанабэ. Они – эта. Кто, когда считал эта? – и Оми вышел в вышибленные двери, которые я только что заметил.

      Ватанабэ, держащий меня на руках, покачал головой и пошел вслед за своим командиром. Больше он не делал попыток как-то помочь этим людям. Учитывая, что они пытались меня совсем недавно убить, а старуха и вовсе планировала продать как какую-то вещь, мне их жалко не было.

      Нас даже не пытались задержать, обитатели ночлежки жались к стенам, и, когда мы подошли к двери, я понял почему. По обе стороны проема стояли четыре гвардейца в полной броне и деловито настраивали портативные огнеметы.

      Приказ командира был отдан, и подчиненные готовились его выполнить – все просто. Кто, когда считал эта? И еще наши возмущаются социальному неравенству. По сравнению с этим у нас хотя бы каждый житель империи имеет право на жизнь и свободу, ну почти, пока не перейдет дорогу императору или клану повыше.

      Я закрыл глаза. Как бы я не относился к этим людям, но видеть их страдания мне не хотелось. Хватит с меня и старухи, которой с такой легкостью башку снесли.

      Ватанабэ вышел на улицу. Я это понял по обрушившемуся на меня свежему воздуху. До этого момента я даже не представлял, насколько в ночлежке спертый воздух. Оми нигде видно не было.

      Приоткрыв глаза, я смотрел по сторонам, насколько мне позволяло боковое зрение. Мне было слегка некомфортно от беспомощности и бессилия элементарно идти на своих двоих перед гвардейцами, но особо рыпаться и доказывать свою самостоятельность и несгибаемую волю я все же не решился, будучи не до конца уверенным, что лишнее движение не приведет к моей бесславной кончине.

      Когда мы подошли к стоящей неподалеку машине, сзади резко пахнуло паленым и раздались жуткие крики, которые, однако очень быстро прекратились.

      Несший меня гвардеец даже не оглянулся. Шлем закрывал голову наглухо, лица не было видно, поэтому я не мог понять, что он чувствует в этот момент.

      Меня осторожно разместили на заднем сиденье машины, сам Ватанабэ сел за руль. Странные какие-то гвардейцы. В Российской империи он передал бы меня медицинской службе, и тем более не возился сам. Машина сорвалась с места и поехала, быстро набирая ход. Рессоры плавно покачивались, обезболивающее все еще действовало, и я позволил себе закрыть глаза, чтобы немного подремать.

      – Открой глаза, живо! – от неожиданности я резко поднялся, хлопая глазами. Как оказалось, уснул я в машине очень крепко