Сердце Тайфуна. Кэтрин Болфинч

вы найдете в тг-канале автора.

      Приятного чтения!

      Глава 1. Аарон

      Вы верите в Бога? Чиста ли ваша вера? Думаете ли о своих поступках и мыслях? Молите ли о пощаде на смертном одре? Или встаете на колени в молитве каждый день?

      Бог давно покинул меня, но я верую и молю о прощении каждый день. Почти за каждый свой поступок. Но смогу ли я его заслужить? Вряд ли. Как я уже говорил, Бог оставил мою запятнанную грехами душу. Ровно в тот момент, когда забрал мою мать.

      Я склонил голову в молитве, чувствуя, как запах ладана проникал в легкие, окутывая их сизым дымом. Странно, что до сих пор меня не удушили святые за безбожество.

      В церкви я всегда находил утешение. Но не во время мессы, а когда здесь никого, кроме послушников, не было. Помещение со сводчатыми потолками окутывалось тогда звенящей тишиной. Я приходил сюда, чтобы поразмышлять о делах, судьбе, вымолить прощение для своей следующей жизни.

      – Прости меня, Господи. Даруй мне истинный путь для спасения души. – прошептал я, потом перекрестился и, поднявшись со скамьи, покинул церковь.

      Иногда я задумывался, что, если я уже в аду? Что, если все происходящее не более чем декорации к пламени, пожирающему мою плоть? Что, если лимит на преступления уже закончился, и у Бога не осталось причин и терпения наблюдать за моей жизнью?

      Испания в это время года едва не умирала от невыносимой жары. Такой сильной, что костюм-тройка казался путем на дно ада через круги Данте. Здесь всегда не хватало тени деревьев, в которой можно спрятаться от назойливой духоты. Как только послушницы в самый разгар пекла могли подрезать цветы и работать во дворе? Неужели их вера настолько сильна, что раскаленный воздух не давил на легкие, не кружил голову? Неужели этот маленький уголок с цветами, газон и пара пальм около входа требовали столько усилий и жертв хрупких девушек?

      Церквушка находилась в таком живописном месте, что порой хотелось сесть на маленькую деревянную лавочку, из которой уже торчали гвозди, и забыть о том, что за стенами этого места меня ждет семейное дело, разборки с другими семьями и бесконечная череда убийств «по случайности». Под тихое пение птиц смотреть на виднеющееся вдалеке море, пригород и россыпь зелени, растущей на холмах.

      Но сегодня времени на безмерное созерцание не осталось, я глянул на наручные часы. В голове сразу выкатился длинный список дел: казино, участок, семья Перес, сводка семейной библии. На последнем слове, не сдержавшись, поморщился. Слишком бесило то, что такие скверные вещи имели божественные названия. Вот что такое настоящее богохульство.

      Впрочем, эти мысли всегда удалялись, когда появлялась она. Словно описанная Марией Корелли – идеальная, чистая и светлая девушка была лучиком во всей этой мерзкой тьме, всегда в белом, с убранными под платок волосами и нежной улыбкой. Я даже боялся к ней подходить, чтобы ненароком не запачкать светлую душу скверной, поэтому всегда наблюдал издалека, как тонкая фигурка пропалывала клумбу с разноцветными петуниями, а потом с какой-то небывалой нежностью прибирала рассыпанную на плитку землю.

      Вот и сейчас пришлось отойти к забору из желто-красного кирпича, чтобы оставаться в тени и думать о том, что однажды Бог даст мне спасение в виде ангела на земле. А пока кончик зажженной сигареты приветственно моргнул оранжевым, окутывая никотином нервное напряжение перед предстоящей встречей.

      Глаза сами по себе прикрылись, сознание медленно успокоилось, слушая тихий разговор послушниц, пение птиц и морской ветер. Легкие прерывисто получали порцию отравы, а я возможность забыться хотя бы на пару секунд.

      – Я прибью его, если он этого не сделает, Матиас! – звонкий голос, раздавшийся с парковки, если так можно назвать засыпанный гравием участок дороги, прервал и безмятежность, и спокойствие. Кому могло прийти в голову так орать на церковной территории? Я даже в мыслях не позволял себе таких вольностей.

      Стало интересно, кто же нарушил мой покой. Я вышел из-за колонны, за которой стоял. Но тут же в меня влетело что-то шебутное, полностью в черном, и с громким «Ой» выпалило то, от чего глаза полезли на лоб, а в груди закололо:

      – Черт! – выругалась девушка, цепляясь за лацканы моего пиджака одной рукой, а другой поправляя ремешок на черных туфлях.

      – Вы в Божьем храме! – возмутился я, все же придерживая ее под локоть. Бесстыдница, усмехнувшись, выпрямилась.

      – А вы святой отец? Покараете меня за мои грехи? – ехидно спросила девушка, подняв подбородок и заглянув мне в глаза. Я вгляделся в зеленые, почти темно-изумрудные, радужки, заметил вишневые губы, ожерелье из черных бриллиантов, серые узкие в полоску брюки и жилет на голое тело.

      – Нет.

      – Тогда и не вам тыкать меня, – заметила она, откидывая темные волнистые волосы назад. – И, кстати, мои глаза выше, уважаемый.

      – Такие же бесстыжие, как ваш наряд. Кто ж так в церковь ходит?

      – Может, важнее приходить с открытым сердцем?

      – Вы, кажется, приняли это слишком буквально. – усмехнулся