За последним порогом. Паутина. Книга 3. Андрей Стоев

толкнул дверь, выкрашенную в грязновато-оливковый цвет, и оказался именно в таком кабинете – сейф в углу, голая лампочка под потолком, и правила конвоирования задержанных в рамке на стене. Обстановка, несомненно располагающая к откровенности.

      В кабинете обнаружился худой паренёк довольно потёртого вида на стуле в центре, по обе стороны от него пара здоровенных парней с дубинками и кобурами на поясе, и Антон Кельмин, который сразу же поднялся из-за стола.

      – Вадим Кошелев, господин, – представил парня Антон.

      – Не Жданов? – переспросил я, усаживаясь за стол.

      – Нет, у неё сестра была Кошелева по мужу, – пояснил Кельмин.

      – А муж где?

      – Никто не знает, давно исчез куда-то. Прикажете разыскать?

      – Да нет, зачем он нужен, – махнул я рукой. – Просто спросил.

      Наконец я обратил внимание на парня передо мной и начал задумчиво его рассматривать. Да, непохож он на организатора грабежа, да и вообще ни на какого организатора не похож. В банде своей он, скорее всего, шестёркой бегал, потому и пошёл отсиживать за всех. По виду это был типичный трудный подросток из тех, что показывают характер только перед родителями. Хотя какой он уже подросток? Подросток подрос, но ума так и не набрался. Или всё же набрался в тюрьме? Посмотрим…

      Я молчал, разглядывая его, и парень неловко заёрзал на неудобном стуле. Не сильно-то он уютно здесь себя чувствует, впрочем, ничего удивительного, что неуютно. Не успел выйти из тюрьмы, как его сразу повезли сюда, а здешний пейзаж от тюрьмы не сильно-то отличается. И вряд ли парни Кельмина его вежливо приглашали – скорее всего, просто закинули в машину без лишних слов.

      – Знаешь, кто я? – наконец обратился я к нему.

      Он начал было отвечать, но голос у него дал петуха. Он прокашлялся и со второй попытки ответил:

      – Мне сказали.

      – Как дальше жить собираешься?

      – Не знаю ещё, – ответил он. Ну, хоть честно.

      – Я не советую тебе связываться со старыми друзьями, – с лёгким напором сказал я.

      – Они сами со мной свяжутся, – угрюмо ответил он.

      – Им объяснили, что тебя надо оставить в покое. Если там найдётся кто-то тупой, кто не понял, позвонишь по номеру, который тебе дадут, и про этого тупого больше никто никогда не услышит.

      – Всё равно мне жизни не будет, – с тоской сказал он. – Пацаны же из-за меня сели.

      – Они из-за себя сели, – с некоторым удивлением заметил я. – Мы с ними по душам поговорили, и они решили пойти в стражу и во всём честно признаться. Потому твоё дело и пересмотрели. Они ничего чужого на себя не брали.

      – Они же не по своей воле в стражу пошли сдаваться. Мне уже предъяву кидали, что я ссучился.

      – Ты, случаем, не собрался из меня слезу давить? – я уже начал слегка злиться. – Мне плевать и на тебя, и на твоих дружков-бандитов. Я вас всех хором в прорубь спущу, и у меня ничего внутри не дрогнет.