Снегурка быстрой заморозки. Коктейль из развесистой клюквы. Елена Логунова

пятно тени, отбрасываемой бронзовым Пушкиным, прямо на ступеньку постамента. Мрамор нагрелся, сидеть на нем было как-то странно: казалось, что температура отполированной поверхности вот-вот еще повысится и моя задняя часть в зеленых штанишках начнет аппетитно подрумяниваться. Пушкинская тень была жидкой и не позволяла сколько-нибудь остудиться, при этом двухметровая бронзовая фигура ощутимо дышала жаром. Наверное, поэтому на плечах монумента не сидели голуби: боялись обжечь лапки.

      Я свои лапки – в смысле, руки – тоже не стала раскидывать по горячему камню, чинно сложила на коленках, поверх сумки с ценным содержимым: там, в бумажнике, в свободном кармашке для кредитной карточки, лежал прозрачный пакетик с Голубой Булабонгой.

      Борясь с одолевающей меня дремотой, я потерла глаза кулаками. Поглядела на часы: семнадцать ноль три! Ну, где же мой писклявый мафиози?

      Предводитель школярской банды не появлялся, зато из-под елочек в глухом закоулке за библиотекой выползло редкостное чудо: хилый старичок в длинном, не по росту, медицинском халате и широкополой соломенной шляпе. Физиономию дедка скрывала густая растительность, за кудлатой черной бородой и лохматыми бровями лица было вообще не видно. Звонко шлепая подошвами детских сандалет по брусчатке, чудо выступило на середину площади и остановилось напротив памятника, заложив ручки за спину и покачиваясь с пяток на носочки. Я перестала сонно хлопать глазками и зевать.

      – Ну, что таращишься? – вполне добродушно поинтересовался дед.

      Услышав знакомый писклявый голос, я подпрыгнула.

      – Марку принесла? Давай сюда, – велел Пискля.

      – Ничего себе, ты загримировался! – восхитилась я. – А я-то думала, что это я вырядилась, как чучело!

      – Чучело и есть, – обидел меня Пискля. – Марку, говорю, давай! Сколько я буду торчать тут, как памятник? Мне жарко в этой бороде!

      – Сними бороду, – я пожала плечами. – А марку я тебе не отдам, пока не увижу Ирку.

      – Бороду не сниму, чтобы ты меня не запомнила, а подружку свою увидишь, когда отдашь выкуп, – уперся бородатый школьник.

      Я задумалась. Не обманет ли меня этот паршивец?

      – Не хочешь – не надо. – Пискля повернулся ко мне спиной и сделал вид, что уходит.

      – Ладно, будь по-твоему! – я испугалась, что Ирка останется в плену, и сдалась.

      Бородатый прохвост с готовностью остановился и протянул ко мне сложенную ковшиком ладошку.

      – Не так быстро, – сквозь зубы процедила я, перебрасывая на живот свою сумку.

      Дернула «молнию» – и ее заклинило на середине! Тьфу, пропасть, всегда так: где тонко, там и рвется! В смысле, в самый ответственный момент случается какая-нибудь копеечная, но крайне неуместная подлость!

      Моя любимая сумка время от времени проделывает этот трюк, отказываясь либо открыться, либо закрыться, и поэтому большую часть времени пребывает в промежуточном состоянии. Вот и сейчас бегунок замка перехватил косой разрез на сумчатом брюхе точно посередине, и ни туда ни сюда!

      Раздосадованная,