Дом лжи. Дэвид Эллис

via mea.

      Аншу вздыхает.

      – А теперь, будь добр, объясни, что это значит.

      – Это значит, что я все делаю по-своему.

      – Ну конечно, – он разводит руками. – Конечно по-своему.

      – А теперь, коллега, извините, но я собираюсь пойти постричься.

      – Кстати, и об этом я тоже хотел с тобой поговорить. У тебя слишком длинные волосы и вид…

      – Как у студента.

      И тут у меня звонит телефон.

* * *

      Не прошло и пяти минут, а я уже вхожу в кабинет заместителя декана Мартина Комстока, который по совместительству является еще и председателем комиссии по распределению должностей. Сребровласый, улыбчивый, он вовсю эксплуатирует расхожее представление о том, как должен выглядеть и вести себя университетский профессор, – даже бабочку носит ярко-красную.

      Вообще-то он носит бабочки специально для того, чтобы его об этом спрашивали, и тогда он, как бы нехотя, отвечает, что служил когда-то в аппарате судьи Верховного суда Соединенных Штатов Джона Пола Стивенса, который всегда носил бабочки, а потом был помощником сенатора Соединенных Штатов Пола Саймона, который тоже их носил. «А, это? Это я в память о них ношу, можно сказать, в честь их обоих…»

      В следующем году наш декан уходит в отставку, и поговаривают, что именно Комсток возьмет бразды правления. Не все этому рады. Например, я. Комсток пришел в научный мир из политики, и в университете для него главное не наука, а приобщение к элите. Он воплощает все то, что я особенно ненавижу в академическом мире. Во всем остальном Комсток отличный парень.

      – А, вот и ты, Саймон, хорошо, – говорит он, когда я стучу в его открытую дверь.

      – Приветствую, декан. – Он любит, когда его так называют. Делает вид, будто ему все равно. А на самом деле любит.

      Комсток успевает скользнуть неодобрительным взглядом по моему наряду. Для справки: рубашка на мне застегнута на все пуговицы и заправлена в джинсы, чистые и без разрывов. Так что выгляжу я образцово.

      – Спасибо, что зашел, – говорит он. – Давай сразу к делу.

      Кабинет Комстока, сплошь кожа и ореховое дерево, настоящий монумент его величию, включая коллекцию дипломов, наград и фотографий, на которых он запечатлен с президентами и верховными судьями. Апофеоз величия – кожаное кресло с высокой спинкой и массивный письменный стол, откуда он будет вести со мной разговор.

      – Саймон, ты подал на должность профессора, – говорит он, складывая ладони домиком у себя на коленях.

      – Да, верно.

      – Что ж, хорошо, ты молодец. Отлично поработал. Я это кому угодно в глаза скажу.

      Наступает время «но»…

      – Пожалуйста, пойми меня правильно, Саймон.

      За всю историю человечества никто еще, пожалуй, не ошибся в интерпретации того, что обычно следует за этой фразой.

      – Даже не знаю… – колеблется Комсток. – В общем, так. Ты наверняка слышал, что Рейд Саутерн тоже подал на эту должность.

      Ну, еще бы! А еще я слышал, что за последние десять лет его папаша подарил школе не менее пяти миллионов долларов, и, как ни странно, началась эта невиданная щедрость,