Первая формула. Р. Вирди

нахмурился.

      – Насколько ты ценишь свое заведение? Что для тебя значат теплые вечера и проходящие здесь представления? Кстати, что о них скажешь?

      Вдруг его ответ совпадет с моими ожиданиями?

      – Знаешь, на чем стоит эта таверна? – Дэннил обвел рукой зал. – На сказаниях. На трех сказаниях.

      Я навострил уши.

      – Когда-нибудь тебе их поведаю. Все три. Рита как-то заметила, что таверна настолько хороша, насколько хороши ее хозяева, насколько толковы те люди, которых они нанимают. – Толстяк раздулся от гордости. – Вот потому у меня самое лучшее заведение в стране. Мои работники значат для меня очень многое.

      А не кривит ли он душой? Попробуем выяснить…

      – Сегодня вечером мне испортила прогулку блюстительница Правосудия, – обронил я и замолчал.

      Дэннил шумно засопел, однако ничего не ответил.

      – При ней было два пастыря, и все они дружно горели желанием забрать с собой нашу замечательную певицу. Ума не приложу, в чем тут дело.

      Глаза владельца таверны беспокойно забегали, и он вздохнул:

      – И что было дальше? Не уверен, что хочу знать, но не спросить не могу.

      Я рассказал ему о нашей эпопее. О плетениях упоминать не стал – кому они здесь нужны? Так или иначе, большинство было уверено, что все это не более чем выдумки. Верили в силу плетений считаные единицы, да и те принимали мастерство плетущих за дьявольские трюки, а не за божественный дар.

      Дэннил моргнул и закрыл лицо ладонями, будто пытаясь защитить себя от подступающей беды:

      – И ты вернулся сюда? Хочешь неприятностей? Если Правосудие нагрянет в мою таверну и начнет расспросы… Люди расскажут все. – Его взгляд стал жестким. – Расскажут правду.

      – Так и думал. Впрочем, меня больше интересует, что поведаешь им ты.

      Я сжал руку на посохе, однако мое лицо оставалось бесстрастным. Угрожать не стоит.

      Дэннил глухо застонал:

      – Отказать человеку в помощи? Рита съела бы меня поедом. Но, тень тебя забери, мальчик… Ты вообще о чем-то думаешь?

      Если честно – нет. Однако я сделал тут не самую плохую работу.

      – Преследовать кого-то только потому, что у тебя есть право, – гнусно. Пытаться вывести человека на церковный суд лишь в качестве назидания – мерзко. Знаешь, что я скажу? Будь прокляты законы и обычаи этой страны!

      Дэннил прищурился, и на его скулах заходили желваки.

      Я знал, как наверняка обидеть человека: всего лишь нужно опровергнуть то, во что он свято верит.

      Есть и другая непреложная истина: некоторых людей обижать просто необходимо, особенно когда многое поставлено на карту. Многое, если не все. Например – сама жизнь.

      – Что сказал бы о твоей церкви Солюс, узнай он, что его наместники на земле травят беззащитную женщину? – Я помолчал и нанес решительный удар: – Что сказала бы твоя Рита?

      Он гневно передернул плечами, и я понял, что сейчас произойдет.

      Дэннил нанес мне крепкий удар в челюсть.

      Пока он размахивался, моя мысль работала. Давно отточенные и еще