Пронзенные сердца. Хирург о самых безнадежных пациентах и попытках их спасти. Стивен Уэстаби

до 130/70, пульса – меньше 100 ударов в минуту. Из краев ран снова стала сочиться кровь. Решив, что я сделал достаточно, чтобы снизить давление, я просто заткнул отверстие пальцем и попросил нейлоновую нить.

      Людям, которые никогда не видели прекрасное бьющееся сердце и уж тем более не пытались наложить на него швы, происходящее показалось бы весьма драматичным. Для меня, однако, это было обычным делом. Хотя я до сих пор проходил обучение, я обладал безграничной уверенностью в своих силах, которая стала следствием небольшого опыта и серьезной черепно-мозговой травмы.

      Как любила шутить доктор Мэри Шеперд, я ходил по тонкой грани между блестящей хирургической карьерой и тюремным заключением.

      Я наложил 3 одинарных шва, оставляя между ними приличное расстояние и стараясь несильно затягивать нить, чтобы избежать избыточного натяжения. Острая игла спровоцировала учащенное сердцебиение, но позднее оно спонтанно нормализовалось. В дефибрилляторе не было необходимости. В правой части грудины виднелась рана правого легкого, поэтому я вскрыл плевральную полость через срединный разрез. Воздух и кровь стали поступать в отсасыватель. У нас не было оборудования для переработки и очищения крови, поэтому ее приходилось выбрасывать. Один из старших анестезиологов Хэрфилдской больницы, кстати, использовал кровь пациентов в качестве удобрения для садовых роз.

      Розовое губчатое легкое все еще сочилось кровью и выпускало воздух, но зашивание столь нежной ткани приводит лишь к появлению дополнительных отверстий. Это похоже на попытки зашить желе. По этой причине я использовал электрокоагулятор, чтобы опалить и запечатать края раны. По дренажной трубке, оставленной в полости, должны были выйти остатки крови и воздуха. Я вскрыл левое легкое, чтобы высосать кровь и оттуда. До этого момента я избегал брюшной полости по одной веской причине: если нож повредил кишечник, вся брюшная полость могла быть загрязнена фекалиями, а я не хотел, чтобы они попали куда-нибудь еще. Поэтому я предусмотрительно закрыл разрез на груди пропитанными йодом компрессами.

      Там, где была вырезана буква «Т», наблюдались глубокие проникающие ранения. Мне было интересно, почему он это сделал (я предположил, что маньяк-убийца все же был мужчиной, поэтому приношу извинения всем, кто борется за равенство полов). После удара в сердце, который он посчитал смертельным, маньяк начал уродовать тело. Это была работа злонамеренного