Последние часы. Книга III. Терновая цепь. Кассандра Клэр

не могла принять этот подарок. Она и без того многим была обязана Мэтью.

      Переодевшись в старое платье, Корделия вернулась в салон. Мэтью уже заплатил портнихе, и та подтвердила, что доставит заказ вечером. Одна из манекенщиц подмигнула красавчику-англичанину, когда они выходили на людную улицу.

      Стоял погожий день, синее небо было безоблачным – этой зимой в Париже, в отличие от Лондона, снег не выпал, и на улице было холодно, но солнечно. Корделия с удовольствием согласилась пройтись пешком до отеля вместо того, чтобы нанимать фиакр, парижский аналог кэба. Мэтью, спрятав книгу в карман пальто, продолжал рассуждать о красном платье.

      – В кабаре ты сразишь всех наповал. – Мэтью, очевидно, считал, что одержал маленькую победу. – Никто даже не взглянет на танцовщиц. Хотя нет, ведь танцовщицы будут нарумянены и украшены дьявольскими рожками, так что, возможно, они привлекут внимание… ненадолго.

      Он улыбнулся ей – той самой Улыбкой, которая смягчала сердца старых сквалыг и грубиянов, заставляла плакать волевых мужчин и женщин. Сама Корделия тоже не могла устоять перед ней. Она улыбнулась в ответ.

      – Вот видишь? – сказал Мэтью, обводя широким жестом городской пейзаж – широкий парижский бульвар, разноцветные маркизы над витринами магазинов и кафе, в которых женщины в великолепных шляпках и мужчины в модных полосатых брюках согревались чашечками густого горячего шоколада. – Я же обещал, что ты хорошо проведешь время.

      Хорошо ли она проводит время, спросила себя Корделия. Возможно, да. Пока что ей более или менее успешно удавалось отвлечься от кошмарных воспоминаний о том, как она разочаровала всех, кто был ей дорог. В конце концов, в этом и состояла цель заграничного путешествия. Если ты потерял все, убеждала она себя, почему бы не насладиться оставшимися тебе небольшими радостями жизни? Ведь такова была философия Мэтью, верно? Ведь поэтому она уехала с ним в Париж?

      Какая-то женщина в шляпе со страусиными перьями и шелковыми розами, сидевшая на террасе кафе, перевела взгляд с Мэтью на Корделию и улыбнулась. Девушка решила, что она желает счастья юным влюбленным. Несколько месяцев назад Корделия покраснела бы; сегодня она лишь улыбнулась незнакомке. Допустим, посторонние люди думают о ней всякие неприличные вещи, что с того? Любая девушка была бы счастлива, заполучив такого ухажера, как Мэтью, так что пусть прохожие воображают все, что им угодно. Сам Мэтью именно так и относился к окружающему миру и собственным проблемам. Его совершенно не интересовало, что о нем думают другие, он просто был самим собой, и это качество позволяло ему на удивление легко идти по жизни.

      Она сомневалась в том, что в тогдашнем состоянии смогла бы добраться до Парижа без него. У обоих тогда после бессонной ночи слипались глаза, но, когда они приехали с вокзала в «Ле Мерис», он принялся ослепительно улыбаться, смеялся и шутил с коридорным. Глядя на него, можно было подумать, что он проспал десять часов на пуховой перине.

      В первый день в Париже они проспали до обеда (в смежных комнатах