Непонятный роман. Иван Шипнигов

надо искать дерево.

      – Раздвоенное.

      – У тебя сознание раздвоенное. Дерево ищи.

      – А вот оно.

      – Да блин, они тут все раздвоенные!

      – Нет. Это оно. Я его чувствую.

      – А краска зеленая? Смотри, на фотках краска. Так на них на всех краска… Откуда она вообще тут? Кто тут деревья красил?

      – Неважно это все. Знаешь, что важно? Под раздвоенным деревом с зеленой краской должна быть бутылка разбитая из-под коньяка. Типа «Коктебеля». Такой, не очень, конечно, коньяк…

      – И где она?

      – А вон блестит. Пожалуйста.

      – Вот у тебя глаза все-таки…

      – Так я же глаза-то сделал. Но главное, я это дерево чувствую. Хочешь, расскажу?

      – Про что?

      – Как я глаза делал.

      – Я хочу, чтобы мы спокойно отсюда сейчас уехали. А ты потом можешь рассказывать про глаза, про «Нутеллу», про клубнику. Ищи, чем копать.

      – А у меня ложка есть, специальная, для «Нутеллы», икеевская. Я ее украл. Ну как украл…

      – Копай.

      – Копаю. Слушай. Тут бутылка.

      – Какая бутылка?

      – Коньяка. Типа «Коктебеля». Не типа, а…

      – Смотри еще везде! Сверточек такой, изолентой обмотанный.

      – Да не свети в глаза. Нет тут больше ничего. Я чувствую.

      – Реально, бутылка коньяка?

      – Да. Борьба алкоголя с наркотиками.

      – Они издеваются, что ли… Слышишь?

      – Да.

      – Тихо сиди. Нас тут нет.

      1:48 Почему ты здесь

      – …Ни музыки особенной, ничего того, за что мы его любим. Просто простенький суховатый бит, трогательные клавиши и текст, неожиданно понятный. Такой грустный дружеский разговор: «И лучше не пробовать ниче кроме растений, кроме растений».

      – И ты хочешь такой роман написать?

      – Ну типа да. Такой же по атмосфере, по настроению. Дружеский задумчивый разговор. Маленький роман. Без ничего.

      – Интересно. Роман «без ничего».

      – Я не знаю, интересно ли получится. Я, когда пишу, я не пишу. Я ищу. Ищу непонятно что неизвестно где, и часто оказывается…

      – Подожди. После «растений» прилетит наша традиционная плашка. Которую мы ради тебя изменили: «Здесь говорят о наркотиках. Никогда не пробуйте их. Наркотики – самая большая беда, которая может случиться в вашей жизни». Почему ты поставил такое условие: в нашем интервью не должно быть мата?

      – Хочется говорить на каком-то универсальном языке. Чтобы и дети, и бабушки к нам подключились.

      – Ты хочешь говорить с детьми и бабушками о наркотиках?

      – Я вообще не хочу говорить о наркотиках. Я хочу говорить о Соне, о еде и о литературе.

      – Но интервью ты все равно хочешь без мата?

      – Без.

      – Хорошо. Тогда у меня встречное предложение. Давай устроим пьяное интервью.

      – Может, не надо?

      – А хочется говорить на универсальном языке.

      – Я не хочу бухать.

      – А тебя никто не спрашивает.

      – Так в интервью ведь должны что-то постоянно спрашивать…

      – А я не готовился.