Последний год Пушкина. Карамзины, дуэль, гибель. Коллектив авторов

версии вокруг пушкинской дуэли стали возникать сразу после выстрелов на Чёрной речке. Одну из них эмоционально и сбивчиво сформулировал Лермонтов: поэт пал жертвой заговора. Борис Башилов – публицист, близкий к Ивану Солоневичу, в середине ХХ века подвел итоги этим соображениям: «Со смертью Пушкина Россия потеряла духовного вождя, который мог бы увести ее с навязанного Петром I ложного пути подражания европейской культуре. Но Пушкин был намеренно убит врагами того национального направления, которое он выражал, и после его смерти, – на смену запрещенному масонству поднялся его духовный отпрыск – Орден Русской Интеллигенции». Конечно, обвинять в убийстве Пушкина неких либералов или масонов – значит, подчинять здравый смысл предрассудкам. В той же логике, но с противоположными оценками рассуждал Юрий Тынянов, предполагавший, что аж на Венском конгрессе (в 1815-м году!), по предложению Меттерниха, лидеры европейских держав договорились физически уничтожать потенциальных вождей революционного движения. Жертвами этой тайной политики он объявил Грибоедова, Пушкина, а заодно и французского математика Эвариста Галуа…

Версия Щёголева

      Кто же был автором злосчастного диплома ордена Рогоносцев? Несколько раз доброхоты проводили экспертизу диплома. Называли графиню Нессельроде (дочь министра финансов Гурьева), князя Гагарина… В наше время пушкинист Леонид Аринштейн пришёл к выводу, что следы ведут к Александру Раевскому, сыну прославленного генерала. Пушкин считал его демонической личностью. Оба они в свое время ухаживали за Елизаветой Воронцовой, и поэт, по-видимому, оказался удачливее. Главный аргумент Аринштейна – оттиск сургучной печати, которая, якобы, принадлежала Раевскому. Но убедительных доказательств и в этой версии нет: оттиск внимательно рассматривали и Виельгорский, и следователи, современники Раевского. Уж они бы разгадали тайну печати точнее нашего современника, но никто не указал на Раевского…

      Павел Щёголев (а вслед за ним и Вересаев) не сомневался, что автором «диплома рогоносцев» был колченогий молодой князь Пётр Долгоруков, близкий к кругу Геккерена. На эту проделку он решился, по мнению пушкиниста, из подлого озорства. Долгорукова подозревали и современники. На склоне лет он даже опубликовал своеобразную отповедь в герценовском «Колоколе».

      Щёголев в предреволюционные годы собрал едва ли не все имевшиеся к тому времени документы, связанные с дуэлью Пушкина и ввел в оборот немало новых данных – например, о последней встрече Пушкина с Николаем I. Но бросалось в глаза предубеждение исследователя по отношению к жене поэта. Он нашел виновника гибели Пушкина. А точнее – виновницу. К Натали Щёголев относился как неумолимый прокурор. «Наталья Николаевна была увлечена серьёзнее, чем Дантес… доминировал в любовном поединке Дантес: его искали больше, чем искал он сам», – эта трактовка в 1916-м воспринималась как нечто сенсационное. Принято считать, что преданная супруга,