Босиком по стразам. Жертвы веселой вдовушки. Дарья Калинина

и дальше. Это непорядочно в отношении Вали и Сергея. Про твоего несчастного мужа, которого ты дурила все эти годы, я вообще молчу. С ним тебе поговорить не удастся. Но его отец с матерью имеют право знать, что Костя им не родной внук!

      – Я все понимаю, – поникла головой Джоан. – Думаете, я не винила себя все эти годы? Но Слава был так мил со мной, он так много помогал мне с Костей. Без него я бы нипочем не справилась. Костя слушал только Славу, хотя и к нему он не испытывал большого почтения. Особенно в последние годы.

      – Особенно после того, как узнал от тебя, кто его настоящий отец!

      – Не без твоей помощи Костя стал таким непочтительным!

      Джоан окончательно понурилась. И подругам даже стало стыдно. Ну что они добивают женщину, честное слово, это некрасиво. Джоан и так тяжело, к чему еще кидать в нее лишние камни?

      И сидя вместе за бутылкой рисовой водки, подруги услышали от Джоан историю ее жизни:

      – Когда я познакомилась со Славой, то еще не знала о своей беременности. Злополучная задержка наступила уже после нашей с ним встречи. И вплоть до самого рождения Кости я была уверена, что жду ребенка от своего жениха.

      Правда открылась Джоан, когда принимающая у нее роды Розалия, едва взглянув на новорожденного, воскликнула:

      – Ну вот, поздравляю тебя, девочка, ты родила еще одного из рода Альма!

      Услышав это, Джоан чуть было не потеряла сознание. Все это время она носила в своем чреве проклятие древнего рода.

      – Не может быть… – пролепетала несчастная мать. – Моя связь с сеньором была совсем недолгой.

      – Знаю, он приходил к тебе в спальню четыре раза. Вполне достаточно, чтобы ты от него забеременела. Другим хватало одного раза.

      – Вы ошибаетесь!

      – Я повидала на своем веку достаточно младенцев из рода Альма! – гордо ответила Розалия. – Посмотри на ногу младенца. Мизинец загибается внутрь стопы.

      – Он кривой!..

      Джоан с ужасом смотрела на ножку своего ребенка. Да, ее связь с сеньором была недолгой, но все же она смогла хорошо рассмотреть своего любовника. Видела она и ногу с уродливым пальцем. Тогда Джоан не осмелилась спросить о причине данного уродства, решила, что сеньор Альма когда-то травмировал мизинец на ноге, который и остался у него кривым. А оказывается, это была родовая метка, вроде родимых пятен, которые появляются в некоторых семьях из поколения в поколение.

      – Семя старого Альмы имеет удивительную живучесть, – объяснила притихшей Джоан ее акушерка. – Наверное, в плодовитости их мужчин и заключалось столь длительное их процветание.

      – Но я не хочу ребенка от старого урода! – заплакала Джоан. – Я люблю моего Славу!

      – Теперь уж ничего не поделаешь. Расти малыша, будем надеяться, что никто не узнает правду о нем. Я промолчу, молчи и ты.

      На сем женщины и порешили. И потому для Джоан было двойным ударом узнать, что Розалия ушла из дома сеньора Альмы, порвала со своим хозяином. И теперь требует, чтобы грехи старого развратника были преданы общественному осуждению.

      – Она и от меня требовала, чтобы я открылась