Спасатели разбитых сердец. Ольга Вешнева

но, должно быть, мистический дух галантной эпохи проник и в ее голову. Как-то сразу она устыдилась, молча шваркнула трубкой об стол и потопала за колхозные ворота.

      Поговорив по телефону с директором музея-усадьбы, Аркадий Натанович подошел ко мне

      – Ты, Зин, конечно, молодчина, – режиссер улыбнулся, озорно прищурив правый глаз. – Видно, что стараешься по-настоящему вжиться в образ барышни Любоньки. Но мозги, – он стукнул указательным пальцем по лысеющей макушке, прежде чем надеть демисезонную теплую кепку, – их тоже надо беречь, иногда разгружать.

      – Спасибо, Аркадий Натанович, я приму к сведению, – отвечая ему приветливой улыбкой, я отвела от лица половинку эскимо в бело-синей бумажке.

      – Сегодня мы отдыхаем, так сказать, обживаемся и осматриваемся на новом месте. Нина Климовна приезжает завтра с утра, – режиссер упомянул директора музея. – Думаю, к полудню мы уладим все вопросы и начнем снимать в усадьбе. По фотографиям там очень красивая натура. Вот и проверим, убедимся воочию.

      Аркадий Натанович пошел к распахнутым колхозным воротам, намереваясь проверить, хорошо ли разместили на конюшне привезенных из Подмосковья дрессированных лошадей, и вдруг обернулся, внимательно на меня посмотрел.

      – Да, чуть не забыл сказать… Мороженым не злоупотребляй в холода. Это так, считай, отеческое предостережение. И голос мне твой жалко. Хороший, звонкий. Понятное дело, что потом выручит озвучка. Но здоровье, оно ведь штука хрупкая. В общем, ты меня поняла.

      – Я этот остаточек доем и больше не буду покупать, – пообещала ему и поспешила к телефону под недовольные возгласы стоящих за мной людей.

      Отец обо мне так не беспокоился. Его не волновало, что и когда я ем. Он откупался от ребенка деньгами на карманные расходы и чаще думал о развлекающих его молодых красотках, чем о подрастающей дочери. От слов режиссера у меня сделалось пасмурно на душе, всколыхнулись детские обиды.

      Тяжело было говорить с отцом, я слушала его монотонное нытье, как нудную телепередачу, не вникая в содержание речей. С моей же стороны телефонного провода прозвучали “Привет”, “Угу”, “Ага”, “Да”, “Нет”, “До скорого”. И весь разговор.

      “Все! Хватит грустить и страдать!” – решительно приказала я себе, топая по тракторной колее к деревенскому дому, где мы с подругой Тоней сняли по комнате.

      Моя жизнь светла и прекрасна, как это ясное солнышко, на морозе отливающее розовым румянцем. Главная роль в кинокомедии – еще недавно я могла лишь мечтать о таком везении. Если у меня все получится и княжну Бекасову в моем исполнении полюбят миллионы людей по всей нашей необъятной стране, это какая ж будет радость для меня… Страшно представить… Только бояться как раз и нельзя. Пора научиться у наивной беззаботной барышни радоваться каждому мгновению жизни. Сейчас мне надо наслаждаться красотой природы, а не вспоминать душную квартиру.

      Вокруг чудесно! Снег лежит на деревьях, оплетая ветки