Огненный суд. Эндрю Тейлор

Мистер Моран

      4 Мистер Горвин

      3 Мистер Громвель

      2 Мистер Друри

      1 Мистер Бьюс

      Сбитый с толку, он нахмурился. Сама по себе доска оскорбляла лучшие человеческие чувства и вызывала гнев Божий. Литеры разнились по размеру, расстояние между ними было неодинаковым. В частности, фамилия мистера Громвеля была написана просто варварски. Было видно, что ее добавили позже, поверх другой. С литеры «л» потекла краска. Исполнитель вывески тщетно пытался стереть краску – видимо, пальцем, – но добился лишь того, что к ней прилипло какое-то дохлое мелкое насекомое.

      «Пожалуй, – подумал он, роясь в кармане, позабыв ненадолго о Рэйчел, – можно было бы соскрести подтек лезвием перочинного ножа. Если бы только…»

      Он услышал внутри какие-то звуки. Мужской голос. Потом другой голос, женский.

      «Ах, Рэйчел, как ты могла?»

      Он распахнул дверь и переступил порог. В маленьком холле было две двери, одна напротив другой. В задней части виднелась лестница.

      Он прислушался. Ничего не слышно. Он заметил что-то блестящее на второй ступеньке лестницы. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть получше.

      Частичка влажной земли, на которую попал свет из раскрытой двери.

      – Рэйчел? – позвал он.

      В ответ тишина. Он представил, что она в спальне мужчины, с задранными юбками, и в нем пробудился свирепый зверь. Он яростно затряс головой, пытаясь прогнать гнусное видение.

      Он поднялся по лестнице. На следующей площадке снова было две двери, одна напротив другой: под номером три направо и под номером четыре налево. Еще одна маленькая дверь была зажата между лестницей и задней частью площадки.

      Номер три. Три – число чрезвычайной важности. Три двери и три христианские добродетели: вера, надежда и милосердие. Три врага человека: мир, плоть и дьявол. Мистер Громвель, кем бы он ни был, значился под номером три.

      По Божьему замыслу все имеет смысл, ничто не случайно, все предопределено, даже насекомое, прилипшее к краске, указывает ему путь.

      Он поднял щеколду. Дверь медленно подалась назад, открывая гостиную квадратной формы. Комната была залита предвечерним солнечным светом, и его заворожила красота освещения.

      Окно к Богу…

      Он моргнул, и красота превратилась в обычный солнечный свет, осветивший картину в резной позолоченной раме, которая висела над камином. Он глазел на картину, на женщин, изображенных на ней в такой нечестивой сцене, что у него перехватило дух. Он заставил себя отвести взгляд и стал рассматривать комнату: шкаф из потемневшего дуба; кресло и стулья; яркий ковер; стол, а на нем бумаги, вино, сладости и два бокала; кушетка со множеством бархатных подушек цвета весенней листвы.

      А на кушетке…

      Змий в животе изогнулся и вонзил в него свои зубы.

      Что-то не сходится, что-то не так…

      На кушетке, отвернув голову, лежала спящая женщина. Волосы распущены, темные локоны ниспадают на белую кожу. Шелковое платье задумано скорее показать, чем скрыть, ее грудь. Платье желтое с вкраплением красного.

      Она скинула туфли, прежде чем