Церера. Восход тьмы. Сарто Милен

кожу и острые черты лица. Из-за воды темная рубашка прилипла к телу. – Тебе сейчас нужно поспать, ладно?

      Почему он мокрый? Почему он здесь? Где Хэлли? Где моя Хэлли!?

      – Я не… убери… – Амалия пыталась сказать ему в ответ что-то очень оскорбительное и вырваться из его объятий. Но у нее ничего не получалось. Где ее лошадь? Она должна ее найти и спасти ее. Слезы потекли по лицу девушки. Последнее, что Амалия услышала прежде, чем вновь ее захватила спасительная тьма, были слова:

      – Спи, my elani cereris.

      Глава 4. Ветра Фроузвила

      Церера – тейтарийская принцесса, первая и единственная из известных носителей Эфира. Впоследствии ее именем назвали все королевство, в дань памяти о событиях, произошедших после суда над Багдестом – Первая Война Теней. Тело Цереры покоится в великом храме, расположенном на горе Мертвых Возлюбленных. Но после посещения

      этих скал многие путешественники утверждают, что никакого храма в этом месте не существует.

Харват Долгоногий «Исторические хроники Первых»

      ПРОШЛОЕ.

      Архипелаг Фроузвил. Скалы близ кладбища китов.

      Цикл 9584 от Прихода Первых, лье 38.

      Лютый ветер злобно выл за окном. Но внутри деревянного дома было очень тепло: в камине потрескивали дрова. Аромат рыбной похлебки приятно распространялся внутри дома. Маленькая девочка держала в руках железную ложку, чувствуя, как ее рот быстро наполняется слюной от голода. В этой ложке Амалия видела свое отражение и весело смеялась, замечая, как в ложке появляется то морковка и лук, а то и крупный кусок лосося. Она так давно не пробовала еды, что застыла над тарелкой с супом, все еще не веря глазам.

      – Малышка, ешь давай, пока не остыло, – пробасил крупный мужчина, сидящий рядом.

      Дьярви был высоким и широкоплечим, с густой багровой бородой. Словно огромный добродушный медведь. Кожу его лица и тела украшали необычные рисунки: богиня Море, киты, уроборос и руны, выжженные когда-то друидами. В тот лье Пирит впервые разрешил Амалии покинуть дом, чтобы поддержать Дьярви во время этого северного ритуала.

      – Хорошо, дядя Дьярви! – пропищала тоненьким голоском Амалия. С большим аппетитом, не обращая внимания на аккуратность, она затолкнула внутрь огромную порцию рыбной похлебки и почувствовала, как приятно, когда теплая и вкусная жидкость заполняет желудок. Она была готова кричать от удовольствия. И ей хотелось есть еще и еще. Дьярви в это время руками отщипывал крупные куски от запеченного в камине козла и запивал его кружкой медового эля. Жирный сок стекал по багровой бороде.

      – Ха! Смотри, как уплетает за обе щеки! – Дьярви усмехнулся, повернувшись к другому мужчине, сидящему на длинной скамье. Отец Амалии, как и Дьярви, был высок, но на этом их сходство заканчивалось. По сравнению с фроузвильцем его друг был спокойный и молчаливый, с пронзительно-черными глазами и смуглой кожей. Он постоянно хмурился, словно грозовая туча.

      – Пирит, – заметил Дьярви, – ты ее тут голодом, что ли, моришь?

      – Я не так силен в готовке, как ты.

      – Это