Страшное гадание. Святочные рассказы. Григорий Данилевский

окоченевших членов, не оттер снегом рук и щек, даже покуда не выводил коней. У меня зашлись одни ноги, и потому, вытерши их в сенях докрасна суконкою, я через пять минут сидел уже под святыми, за набранным столом, усердно потчуемый радушным хозяином и попав вместо бала на сельские посиделки.

      Сначала все встали; но, отдав мне чинный поклон, уселись по-прежнему и только порой, перемигиваясь и перешептываясь между собою, кажется, вели слово о нежданном госте. Ряды молодиц в низаных киках, в кокошниках и красных девушек в повязках разноцветных, с длинными косами, в которые вплетены были треугольные подкосники с подвесками или златошвейные ленты, сидели по лавкам очень тесно, чтоб не дать между собою места лукавому – разумеется, духу, а не человеку, потому что многие парни нашли средство втереться между.

      Молодцы, в пестрядинных или ситцевых рубашках с косыми галунными воротками и в суконных кафтанах, увивались около или, собравшись в кучки, пересмехались, щелкали орешки, и один из самых любезных, сдвинув набекрень шапку, бренчал на балалайке «Из-под дубу, из-под вязу». Седобородый отец хозяина лежал на печи, обратясь лицом к нам, и, качая головой, глядел на игры молодежи; для рам картины, с полатей выглядывали две или три живописные детские головки, которые, склонясь на руки и зевая, посматривали вниз. Гаданья на Новый год пошли обычной своей чередою. Петух, пущенный в круг, по обводу которого насыпаны были именные кучки овса и ячменя с зарытыми в них кольцами, удостоив из которой-нибудь клюнуть, возвещал неминуемую свадьбу для гадателя или загадчицы… Накрыв блюдом чашу, в которой лежали кусочки с наговорным хлебом, уголья, значения коих я никак не мог добиться, и перстни да кольца девушек, все принялись за подблюдные песни, эту лотерею судьбы и ее приговоров. Я грустно слушал звучные напевы, коим вторили в лад потрясаемые жеребьи в чаше.

      Слава Богу на небе,

      Государю на сей земле!

      Чтобы правда была

      Краше солнца светла;

      Золотая ж казна

      Век полным-полна!

      Чтобы коням его не изъезживаться,

      Его платьям цветным не изнашиваться,

      Его верным вельможам не стареться!

      Уж мы хлебу поем,

      Хлебу честь воздаем!

      Большим-то рекам слава до моря,

      Мелким речкам – до мельницы!

      Старым людям на потешенье,

      Добрым молодцам на услышанье.

      Расцвели в небе две радуги,

      У красной девицы две радости:

      С милым другом совет

      И растворен подклет!

      Щука шла из Новагорода,

      Хвост несла из Бела озера;

      У щучки головка серебряная,

      У щучки спина жемчугом плетена,

      А наместо глаз – дорогой алмаз!

      Золотая парча развевается —

      Кто-то в путь в дорогу собирается.

      Всякому сулили они добро и славу, но, отогревшись, я не думал дослушивать бесконечных и неминуемых заветов подблюдных; сердце мое было далеко, и я сам бы