Сансара 1.01. Евгений Кострица

же не против сирен?

      – Нет, разумеется. Но как это круто! Дельфины-русалки… И петь бы, наверно, могла?

      – Ага. Как павлин, – развел он руками.

      Ему улыбнулись, и Моня улыбнулся в ответ.

      А с пением – неплохая идея. Надо попробовать. У сирен обязана быть эта способность. Чем-то должны же охмурять своих жертв.

      Моня хотел было активировать навык, но что ему петь? Ни одной баллады не знал. Без чарующей песни матрос судно на мель не посадит. Только зачем ему этот матрос? Нужна Роби. Но у него никогда еще не было девушки. А сейчас девушка он. И как теперь быть?

      Эти противоречия грозили психозом. А всё из-за реалистичности мира. Кто бы загнался, будь всё мультяшно? Но он претендовал на истинно существующее и требовал забыть, кто ты есть. Моня не мог это принять.

      Видимо, чтобы окончательно убедить, Сансара показала Роби в самом выгодном ракурсе. Из прорехи в тучах вырвался луч, подсветив точно софитом. Подвернув под себя ноги, девушка наклонила голову набок и задумчиво жевала травинку, прислушиваясь к чему-то внутри.

      На ее щеках алел легкий румянец, растрепанные волосы, как язычки огня на ветру. Стройная, непосредственная и беспечно живая, она сияла сама. Словно ребенок, убежденный, что зла не бывает. Тьма никогда не затронет ее.

      Видимо, решившись, Роби подняла взгляд. Казалось, она хочет что-то сказать, но вместо этого взяла голову Мони в ладони и потянулась губами. Он ощутил, как вновь поднимается жар, и запаниковал, зная, как далеко это может зайти.

      Не сейчас и не так!

      Моня отстранился, и Роби словно стукнулась в стену. В глазах разочарование, обида и боль.

      «Репутация с Тьмой увеличилась на двести пунктов. Суммарное значение: «три тысячи двести».

      «Я идиот! Теперь меня бросят!» – тревожно заныло в уме. А потом пришла мысль, что его подозрительно щедро вознаграждают за глупость. Так повысить репутацию с Тьмой легче всего.

      Отдыхали недолго, обе молчали. На ноги поднял волчий вой за холмом. К счастью, ферма оказалась достаточно близко, звери не рискнули к ним подойти.

      Тушу волочили за задние ноги, оставляя в дорожной пыли длинный след. Печально подпрыгивавшая на камнях голова, словно отстукивала: «помни, что туп!»

      Найти бойню оказалось нетрудно. Воняло там адски. Видимо, недавно пришел караван, и у входа выстроилась целая очередь. Живые свиньи в ней были у всех.

      Скот принимал обезьяноподобный мужчина в заляпанном кожаном фартуке. Голый торс, груда мышц. Под массивными надбровными дугами бесцветные, как у тухлой рыбы, глаза. Взгляд живодера. Явный маньяк.

      – Ага! Вижу, она у вас сдохла! – губы-пельмени скривились в ухмылку.

      – Но… – запротестовал было Моня.

      – Не кипишуй, дочь. Шкурку подрали, но мясо в порядке, – он сплюнул в пыль и растер голой пяткой. – Мне меньше работы. Талончик возьмите и дуйте к жрецу.

      Из глубин барака вдруг выбежал небольшой поросенок. Оценив обстановку, почему-то бросился к Роби. Прижавшись к ее ногам, закричал, как перепуганное насмерть дитя. Бойня не лучшее место для свинок. Взгляд умолял