Земля ветеранов. Александр Шакилов

дружно хмыкнули и заулыбались в предчувствии особого шоу.

      Не сумев сдержать стон, я вытащил из кармана трубку и уставился на экран – а вдруг случится чудо, и я увижу на нем другое имя?

      Увы, чуда не случилось, поэтому я просто сбросил вызов.

      Телефон тут же зазвонил опять. Я сбросил. Трубка вновь завибрировала. Охранники уже откровенно хихикали. Я почувствовал, что краснею, нет, пожалуй, даже багровею.

      Выругавшись сквозь зубы, я таки ответил на вызов:

      – Здравствуй, любимая. Рад тебя слышать.

      И тут же отвел трубку от уха.

      Зачем я это сделал? Ну, просто я отлично знаю, что Милену – а звонила именно она – жутко раздражает, когда я называю ее любимой, и она не упустит шанса высказать мне все, что она обо мне думает. А с тех пор, как мы окончательно расстались, бывшая супруга думает обо мне исключительно плохо и желает при редких встречах отнюдь не здоровья и долгих лет.

      Она долго измывалась надо мной, а я стойко терпел – из-за нашего сына, в котором мы оба души не чаем. Она сама назвала его тем дурацким именем, я не при чем, оно мне, как и нашему пацану, никогда не нравилось, но с Миленой тяжело спорить… С ней вообще тяжело. И потому однажды я ушел из семьи и не вернулся.

      Из трубки больше не доносилось ни звука.

      Я поднес ее к уху:

      – Да, любимая, ты, как всегда, права.

      Пару секунд длилось молчание.

      – Макс, ты слышал хоть что-нибудь из того, что я сказала?

      Странный какой-то голос у Милены. Она чуть ли не впервые говорила как нормальный человек, а не как первостатейнейшая стерва, задавшаяся целью испортить мне жизнь.

      Подумав чуть, я ответил честно:

      – Не-а. Ни слова.

      – Макс… – Пауза. Потом всхлипы. – Макс, наш сын… Патрик пропал.

* * *

      Его окружили быстро и тихо. Умело так окружили – без суеты, не вспугнув заранее.

      Да уж, глупо вляпался, очень глупо.

      Уже сгущались сумерки, когда на безлюдной улице к нему подбежал рыдающий мальчишка лет десяти или чуть старше: дырявый свитерок с Микки Маусом, кепка козырьком назад, на лице россыпь веснушек. Сквозь рыдания Заур разобрал, что на старшую сестренку мальца напали какие-то уроды, затащили ее в подвал, помогите, ну, пожалуйста, помогите.

      Ни секунды не раздумывая, Заур тут же велел пацану показать, где и как все произошло.

      Бегом – арка, закоулок, подъезд, пропахший мочой, лестница вниз – и вот он в грязном вонючем подвале. Здесь затхло и влажно, в углу пищат крысы, изоляция труб ободрана, клочьями свисает гнилая стекловата. А вокруг Заура – с десяток ветеранов: кто в камуфляже, кто просто в тельняшке, а один даже броник напялил. При взгляде на лицо последнего Заура передернуло вовсе не из-за уродливых бородавок на лбу у того, сломанного носа и щеки, порванной так, что обнажились источенные кариесом зубы. Знакомое лицо, очень знакомое…

      Он заставил себя отвести взгляд, чтобы не выдать особый интерес к этому грешнику.

      Так, а чем его тут встречают? Понятно, что не хлебом-солью, но… Ножи, достойные называться