Коммуна. Луиза Мишель

что их нет.

      Действительно, в сражении 7 августа батареи митральез и другие должны были надолго оставить поле сражения и отправиться за снарядами в резервный парк, который сам был весьма скудно снабжен.

      6-го, когда был отдан приказ взорвать мост, во всем корпусе – ни в его саперных, ни в артиллерийских частях – не нашлось лишнего пороха.

      Пруссаки вошли во Францию одновременно через Нанси, Туль и Люневиль.

      Фридрих шел на Париж, преследуя Мак-Магона, а последний, недалекий и упрямый, не мог придумать ничего лучшего, как молиться Реймской Божьей Матери; или, быть может, в трогательном согласии с Евгенией, которая называла этот злосчастный ряд поражений «своей войной», он молился какой-нибудь андалузской Мадонне[17].

      Молодой Бонапарт, которого мы называли «маленьким Баденге», а старые «кожаные штаны» заранее величали Наполеоном IV, забавлялся тем, что после сражений подбирал на полях пули, в возрасте, в котором столько детей-героев сражались в майские дни как взрослые.

      Смешное примешивалось к трагическому.

      IV

      Ля-Виллетское дело. – Седан

      Только республика могла спасти Францию от гибели, смыть с нее позор двадцати лет империи, открыть настежь двери к будущему – двери, заваленные грудой трупов.

      В Монмартре, Бельвиле, в Латинском квартале революционеры – и больше всех бланкисты – призывали к оружию.

      Военные поражения были всем известны, хотя правительство сознавалось только в одном – в неудаче кирасирской атаки.

      Все знали, что четыре тысячи трупов и несколько тысяч пленных – это все, что осталось от корпуса Фросара.

      Знали, что пруссаки утвердились на французской территории. Но чем ужаснее было положение, тем больше росла вера. Республика залечит все раны, вдохнет мужество в сердца.

      Республика! Недостаточно жить для нее, за нее хочется умереть.

      Вот при каком состоянии умов произошло ля-виллетское дело 14 августа 1870 года.

      Бланкисты надеялись, что им удастся провозгласить Республику еще раньше, чем рухнет прогнившее здание империи.

      Для этого надо было иметь оружие, а так как его было недостаточно, то решено было начать с взятия казармы пожарных, помещавшейся на бульваре Ля-Виллет № 141, кажется; там можно было бы раздобыть оружие.

      В казарме было много хорошо вооруженных людей, но полиция, неизвестно кем предупрежденная, напала на революционеров. Подкрепления, прибывшие с Монмартра, увы, слишком поздно, увидели на пустом бульваре, где с шумом захлопывались ставни, карету, в которую бросили арестованных Эда[18] и Бридо[19], окруженных шпиками и глупцами, которые кричали им вслед:

      – К пруссакам!

      И на этот раз все было кончено, но случай должен был представиться вновь.

      Шестнадцатого августа род частичного успеха, достигнутого Базеном в Борни, был намеренно раздут правительством для успокоения доверчивого населения, между тем как он, по-видимому, только еще более замедлил продвижение французской армии.

      Бои

17

Императрица Евгения происходила из испанской дворянской семьи.

18

Эд Эмиль – аптекарский ученик, бланкист; был приговорен к смертной казни за участие в ля-виллетском деле, но революция 4 сентября спасла его от смерти. Был членом Коммуны (от XI округа) и членом Комитета общественного спасения (с 10 мая); занимал видные посты в армии федератов. После разгрома Коммуны издавал в Швейцарии газету «Реванш». После амнистии вернулся во Францию и вновь примкнул к бланкистам.

19

Бридо Габриель – бланкист, начальник муниципальной полиции во время Коммуны.