Сбежавшая невеста. Инна Дворцова

лэр, чудом избежала смерти. Я думал, что с такими повреждениями ей не выжить. Удивительно крепкий организм, – говорит приятным бархатистым голосом ещё один мужчина.

      – Да что с ней сделается? – в смехе кого-то помоложе слышится налёт презрения. – Слишком много внимания женщине.

      – Попридержи язык, Вальтер. Что о нас подумает господин доктор? – заискивая, говорит тот же грубый голос, который я услышала первым.

      «Три мужика в спальне женщины. Однако моветон, что обо мне подумают соседи?» – мысленно шучу, чтобы не сойти с ума.

      Шаги, скрип открывающейся двери, голоса за дверью. Я ещё не до конца улавливаю смысл речи. Иногда кажется, что говорят на какой-то тарабарщине.

      – Роза, Роза, очнись! Девочка моя! – причитания, объятия и поцелуи неизвестной женщины неприятны мне. Смотрю сквозь ресницы на собравшихся возле моей постели, так и хочется сказать «одра», и не спешу подавать признаки жизни.

      – Это ты её довёл! – тот же женский голос, срывается на истерику. – Твоя страсть к наживе до добра не доведёт. Ты даже собственную дочь не пожалел!

      О ком это они?

      Слышу плач женщины, звук пощёчины и грохот от падения тела. Открываю глаза.

      Возле моей кровати стоит мужчина невысокого роста. С одутловатым испитым, но когда-то красивым лицом. Седина обильно украшает его каштановые волосы. Маленькие бегающие глазки пылают злобным огнём.

      Одежда с претензией на элегантность лишь подчёркивает его убожество. Сюртук лоснится на локтях. Щеголеватый жилет не сходится на животе, предоставляя возможность любоваться кожей живота. Чистая накрахмаленная манишка смотрится инородным предметом.

      – Блин, где я? – сипло спрашиваю. Голос отказывается повиноваться.

      На полу у моей кровати лежит, видимо, та самая нервная женщина, которая так переживает о моём здоровье. Она пытается встать, цепляясь за моё одеяло. Я не успеваю удержать его, и женщина вместе с одеялом валится снова на пол.

      Её глаза умоляюще смотрят на мужчину. Он не видит её в упор. Вот отморозок! Отлупил и игнорит.

      Тогда она переводит взгляд на меня. Я даже теряюсь под полным боли взглядом зелёных глаз.

      – Слава богу, ты очнулась! – говорят одновременно мужчина с женщиной.

      Женщина в ужасе закрывает рот рукой. Мужчина с презрением смотрит на неё, не делая попытки помочь ей подняться.

      Мать моя женщина, где я оказалась? Это розыгрыш такой, что ли?

      Я чувствую усталость, закрываю глаза и погружаюсь в спасительный сон.

      Не знаю, сколько я спала. Проснулась опять от голосов.

      – Не волнуйтесь, лэра Чарлей, ваша дочь поправится.

      – Господин, прошу вас, – голос женщины понизился до шёпота. И если бы она не сидела на моей кровати, то вряд ли я смогла бы подслушать. – Не говорите пока моему мужу, что Розе лучше. Дайте ей время прийти в себя, набраться сил. Ей предстоит нелёгкая жизнь.

      Она так тяжело вздохнула, что мне стало жаль эту неведомую Розу и саму эту женщину тоже.

      Я открыла глаза, и доктор заметил это.

      – Девочка моя, как ты себя чувствуешь? – доктор говорит со мной отеческим тоном.

      Что за бред? Какая, на фиг, девочка? Я ненамного младше его. Пора мне знакомиться с Розой и с обитателями дома. Но делать это нужно очень осторожно. А то в следующий раз меня точно доведут до деревянного смокинга.

      – Как будто меня долго и методично избивали. Всё болит, – говорю ему правду.

      Доктор смотрит на женщину. Она опускает глаза.

      – Лэра, вы понимаете, что я должен доложить об этом случае в орган магического правопорядка?

      – Они ничего не докажут, – с болью в голосе отвечает таинственная лэра.

      Скорее всего, лэра – это обращение. А я сначала подумала, что её так зовут. Мне кажется, что она моя сестра. Мы с ней почти одного возраста. С затравленным взглядом потухших глаз. Забитая мужем. И это не фигура речи.

      – И тем не менее, я всё же доложу, что ваш муж злоупотребляет своим положением.

      Смелый доктор и красивый, мне нравится. В моём вкусе. Мужественный, средних лет, в шикарной одежде, которая сидит на нём как влитая. Он смотрит мне в глаза. Ох, уж эти глаза напротив, сводящие с ума даже таких искушённых тридцатилетних дам, как я. Яркие, почти чёрные.

      Я тянусь к его руке, но боль в рёбрах вызывает острый всплеск боли. Я непроизвольно вскрикиваю. Да, придётся мне довольствоваться пожиранием доктора глазами.

      – Где больно? Роза, вы должны сказать мне правду, – доктор наивно надеется, что я хоть что-то помню.

      Я бы и сама хотела знать правду. У меня так болит всё тело, что я боюсь смотреться в зеркало.

      – Я бы с удовольствием, доктор, поделилась с вами воспоминаниями. Но вот не помню ни черта до того самого момента, когда имела удовольствие слышать ваш голос.

      Доктор подозрительно косится на меня. А что такого? Я просто хочу быть вежливой.

      – И вы, лэра,