Проклятие. Ито Матору

ответное отчаяние.

      – Это ведь та самая?

      – Ага, не подходи, ещё заразишься. Тьфу!

      Мокрый позор издевательств покрыл моё лицо. Кровоточащая рана не столько на теле, сколько внутри, требовала лекаря. Казалось, сердце проткнул стеклянный нож, тех, кто не торопился его вынимать.

      – Её бросил отец! А потом и мать. Разве родители уходят от хороших детей? Слова мужчины подхватили женщины, повторившие концовку раза три. Они судачили о моей семье и, собственно, обо мне, несущей проклятие. Хотя… сороки и то меньше говорят, чем люди, получившие пищу для языков.

      – Это и есть моя деревня? Это то самое место где я выросла? Вон та бабушка. Разве не к ней мы ходили убирать огород? И не ей ли приносили ягоды? А вот этот мужчина… был как брат моему отцу. Он столько раз приходил в наш дом и ел с нашего общего казана. А мужчина, что прячет лицо в воротник, не ему ли отец помог встать на ноги? Что же теперь происходит?

      – Убирайся мелкая тварь, – в исступлении гнева прокричала соседка и, выскакивая на улицу, облила помоями.

      – Так её! Так, – поддержали собравшиеся добавляя каменные примочки на без того пострадавшее тело.

      Их гневные чувства острыми иголками вонзались в душу и выворачивали нутро наизнанку. Тяжело дыша, я поднялась, нутро ныло от несправедливости и людского лицемерия. Безжалостность, бездумность и все связанные с ними пороки вылезли наружу подобно пузырям ожога. Сколько же они терпели? Сколько ждали и надеялись на возможность изгнать меня? Как же им удавалось улыбаться и держать за руку, коль в душе столько ненависти? Я вытерла лицо рукавом и ещё раз окинула взглядом окружающих меня жителей деревни. Теперь я не могла назвать их соседями или даже просто знакомыми. Ведь как показал случай, я совершенно не знала кто живёт рядом, общается и навещает наш дом.

      – Уходи, брошенка, – сказал парень и замахнулся камнем.

      – Они ведь ошибаются, никто меня не бросал. Они не знают о том, что произошло на самом деле. Почему же тогда их ненависть изливается на меня? Я ли сорвала запретный плод? Я ли создала болезни?

      Но увы, все мои измышления бесполезны, проклятие давало повод меня ненавидеть. Моё тело покрыло нечто, похожее на кору, которая трескалась и испускала кровавую жидкость. Оказавшись в опале, я могла только уйти в дикие места. А если съедят звери, то это более отрадно, чем жить среди людей-хищников, которые едят не плоть, а душу.

      Грехи согрешившего поколения проявляются на детях и повторяют в них возрастающее проклятие. Пятно користого позора указывало на преступника, несущего свой груз бесчестья. А это даёт повод вызывать всеобщую ненависть. Родители падают и, ругаясь, распространяют свои же беды на общественность. “Добрые” друзья-утешители подхватывают свежую новость. И вот результат! Призывая к ответу родивших, они не желают помочь, но страстно жаждут посмаковать чужие тайные грехи. Потому дверь хлопнула, и отец покинул дом. Потому прилетели известия о другой. Ах! Если бы не известие… Мать погрузилась в трагизм, забывая о моем существовании. Боль огненного клейма на сердце сподвигла отправится на поиски.

      Наследственность тайных взыскивается и запрещает покинуть дом. В ту ночь луна озарила долину. Караван ушёл, оставляя меня в центре зелёного поля. Ах, если бы не другая сторона! Если бы не слухи, то может быть всё бы пошло по-другому. Вереница обид от незаслуженного наказания увесила моё тело. Я гневалась кричала и пряталась в ночном покрове, находя душный покой в безмолвном одиночестве.

      Я мучилась много недель, а состояние моего здоровья ухудшалось. Хотелось с кем-то поделиться и найти сострадание, попросить совета, но… друг семейного очага посетил обитель моего пребывания, и вот только после я осознала гнилое состояние его души. Ах, если бы в прошлом я знала, то никогда бы не играла на коленях столь завистливого человека. Мы доверяем людям, надеясь на их понимание, но, увы, они могут обмануть наши ожидания. Милый расспрос за обеденной беседой, и кто же знал, что пойдёт такой слух? Шуточное высказывание “меня бросили” оказалось неудачным и стало основой обвинения. В считанные дни появилась информация, вспомнились грехи целой родословной. На основе этого “святые люди” изгнали меня из моего собственного дома. Они пришли, когда мне было очень плохо, схватили и выкинули вон. Вот так поступают друзья. Таковой выглядит благодарность знакомых. Они напрочь забыли о сострадании даже не потрудились вспомнить о прошлом добро, которое было проявлено в их сторону. Те, кто имели помощь с нашего личного бюджета, боялись осуждения и молчали. Те, кто перестал получать “братскую плату”, требовал изгнания. Сколько же злобы таилось в глубине этих душ? Они молчали, ждали и надеялись, когда мы упадём. Они носили в себе обиды и теперь, когда появилась возможность, с радостью излили желчь.

      На ладони осталась кровь от кашля. Это свидетельство скоротечности моих дней. Я удалялась вглубь и позабыла тропу обратно. Падая на землю, я понимала, что никто не подымет. Взирая на небо, душа с трепетом умоляла разъяснить поступок моих кровных родственников. Ради чего они оставили меня в самый трудный момент? Почему не присылали письма? Почему даже маленькой строчкой не побеспокоились о моем состоянии?