Исповедь. Сьерра Симоне

Думаю, ты можешь провести вечер следующей пятницы вместе со своим плакатом святого Августина. Снова. – Я швырнул в него еще одну подушку.

      Братья-бизнесмены уехали около десяти вечера обратно в свои фешенебельные квартиры, а Райан еще не вернулся, занимаясь тем, для чего ему так сильно нужна была машина. Отец задремал в кресле, а я растянулся на диване и смотрел шоу Джимми Фэллона, размышляя, какой фильм выбрать для показа в средней школе в следующем месяце, как вдруг услышал шум на кухне.

      Я нахмурился. Мы с братьями, включая недовольного Райана, специально перемыли всю посуду, чтобы это не пришлось делать маме. Но, войдя на кухню, чтобы узнать, не нужна ли моя помощь, я увидел, что она яростными кругами натирает мойку из нержавеющей стали в клубящихся парах горячей воды.

      – Мам!

      Она обернулась, и я сразу же заметил, что она плакала. Мама быстро улыбнулась мне и выключила воду, попутно вытирая слезы.

      – Прости, милый. Просто прибиралась.

      Это Лиззи. Я знал, что причина в ней. Каждый раз, когда мы собирались вместе, все семейство Белл, я замечал, как она смотрит на стол, представляя дополнительный столовый прибор для еще одного человека или еще один набор грязной посуды в мойке.

      Смерть Лиззи едва не убила меня. Но она вдребезги разбила сердце мамы. И каждый день после этого мы старались поддерживать ее объятиями, шутками и постоянными визитами теперь, когда повзрослели. Но временами можно было заметить, что какая-то часть маминой души умерла вместе с ее дочерью, и огромную роль в этом сыграла наша церковь, сначала доведя Лиззи до самоубийства, а затем отвернувшись от нас, когда история стала достоянием общественности.

      Иногда мне казалось, что я сражаюсь не на той стороне. Но кто помог бы моей семье, если не я?

      Я обнял маму, и она сморщилась, готовая разразиться новыми слезами.

      – Она теперь с Богом, – прошептал я, во мне боролись священник и любящий сын. – Господь присмотрит за ней, обещаю.

      – Я знаю, – всхлипнула она. – Знаю. Но иногда я задаюсь вопросом…

      Я понимал, о чем она говорит. Я тоже об этом задумывался в самые мрачные часы депрессии, какие признаки я пропустил, что должен был заметить в те моменты, когда Лиззи, казалось, хотела мне что-то рассказать, но потом вместо этого замыкалась в себе.

      – Думаю, мы никогда не сможем перестать задавать себе эти вопросы, – тихо произнес я. – Но ты не должна переживать эту боль в одиночестве. Я хочу разделить ее с тобой. И я знаю, что папа тоже хотел бы.

      Мама кивнула, уткнувшись в мою грудь, и мы долго так и стояли, обнявшись, слегка покачиваясь из стороны в сторону, мысленно возвращаясь к тому, что произошло двенадцать лет назад, и думая о кладбище, расположенном недалеко от родительского дома.

* * *

      Только возвращаясь домой на своем грузовике под звуки плейлиста из мрачных хипстерских песен вперемешку с песнями Бритни Спирс, я увидел связь между клубом Шона и признанием Поппи. Она упоминала какой-то клуб и обмолвилась, что большинство людей посчитали бы