Исповедь. Сьерра Симоне

девушку и покинуть клуб, оставив Стерлинга Хаверфорда III позади. Но в глубине души я хотела остаться, хотела того, что, как я знала, произойдет, если останусь.

      Я закрыла за собой дверь и скрестила руки на груди, затем сказала ему, каким мудаком он был. К его чести, он не стал это отрицать.

      Он попросил меня подойти ближе. Это был приказ, и, помоги мне, Господь, я всегда повиновалась командам. Я подошла к нему, и он провел рукой по моей оголенной заднице под юбкой. Его обручальное кольцо сверкнуло в тусклом неоновом свете комнаты. Это гребаное обручальное кольцо служило свидетельством его долбаного брака с чертовой Пенелопой Миддлтон.

      Я попыталась отстраниться, но он схватил меня за руку и сказал: «Знаешь, почему я не женился на тебе, Поппи? – Он ласкал внутреннюю поверхность моего бедра. Я не могла сопротивляться ему и чуть больше раздвинула ноги. Он улыбнулся и продолжил: – Не потому, что я не хотел связать себя узами брака с одним из Дэнфортов. Бог свидетель, что с твоей фамилией, деньгами и умом на бумаге ты стала бы идеальной женой. Но мы же оба знаем правду. Верно, Поппи?»

      Его пальцы наконец-то нашли то, что искали, – мои кружевные стринги. Он поддел их и с легкостью разорвал тонкий материал, открыв доступ к моему влагалищу.

      «В глубине души, – продолжил он свою предыдущую мысль, при этом лаская меня, касаясь пальцами складочек, – мы оба знаем, что ты маленькая шлюшка. Да, с идеальной родословной и отличным образованием, но ты, Поппи, была рождена, чтобы стать шлюхой, а не женой».

      Я велела ему отвалить, а потом он выдал: «Думаешь, я случайно здесь появился? Я искал тебя три года. Ты моя или ты забыла об этом?».

      Как я могла принадлежать ему, если у него была долбаная жена? И я спросила его об этом. А он ответил, что ему на нее наплевать, и, вероятно, это правда. Сказал, что женился на ней потому, что ему нужна была правильная жена, которая не дала бы ему повода волноваться, если его клиенты захотят ее трахнуть.

      А потом он добавил, что я была не такой. Сказал, что мои грудь и рот кричат о сексе и я не только всегда этого хочу, но и выгляжу так, будто этого хочу. А он не мог допустить такого на семейном портрете Хаверфордов.

      Хуже всего, что я понимала: он не пытался меня оскорбить. Это была констатация фактов. Люди вроде нас не должны быть такими. Мы должны быть сдержанными и бесчувственными, вялыми и равнодушными. Секс должен быть либо необходимостью, либо заранее продуманной интрижкой. И теперь Стерлинг хотел сделать меня своей любовницей. Когда-то я любила его, а он хотел держать меня в качестве любовницы в золотой клетке, где не было места любви или настоящему будущему.

      Но пока я размышляла над этим, он расстегнул молнию: его член был таким возбужденным, таким аппетитно твердым. Я ничего не могла с собой поделать – я знала, что он женат, что он мудак, но я так давно не была с мужчиной, слишком долго, да и любила его когда-то…

      Вы осуждаете меня сейчас, отец Белл? Считаете