Путь врат. Парень, который будет жить вечно. Фредерик Пол

уже горели тревожным красным светом. Коченору следовало уже появиться.

      Но его не было.

      Мы с Дорри выбрались из иглу, закрыли вход и принялись ждать.

      Я почувствовал скрежет о шлем и обнаружил, что Дорри подключилась ко мне.

      – Оди, я очень устала, – сказала она. Не жаловалась, просто сообщала факт, который, как она думает, мне нужно знать.

      – Можете поспать, – ответил я. – Я подежурю. Коченор появится очень скоро, и я вас тогда разбужу.

      Вероятно, она последовала моему совету, потому что легла, подождав, пока я снимал линию связи. Потом вытянулась и оставила меня спокойно размышлять.

      Но я не был ей благодарен за эту возможность. Появившиеся у меня мысли не радовали.

      Коченор по-прежнему не появлялся.

      Я пытался вдуматься в смысл этого. Конечно, может быть масса причин для задержки. Он мог заблудиться. Его могли задержать военные. Он мог разбиться в самолете.

      Но была и гораздо более отвратительная возможность, и мне она казалась все более вероятной.

      Циферблат подсказал, что опоздание составляет уже пять часов, а приборы – что запасов воздуха и воды почти нет. Если бы мы несколько часов не дышали воздухом туннеля, сберегая тем самым запас в своих баках, мы были бы уже мертвы.

      Коченор не может знать, что мы нашли пригодный для дыхания воздух в туннеле хичи. Он должен считать нас мертвыми.

      Этот человек не солгал мне о себе. Он сказал, что не умеет проигрывать.

      И потому решил и на этот раз не проиграть.

      Несмотря на затуманенный мозг, я понимал, как это получилось. Когда положение стало критическим, в нем победил ублюдок. И разработал ход, который приводит к концу игры и дает ему выигрыш.

      Я видел его так же ясно, словно находился с ним в самолете. Смотрит на часы, как подходит к концу наша жизнь. Готовит себе элегантный легкий ленч. Может быть, слушает до конца балет Чайковского, ожидая, пока мы умрем.

      Меня эта мысль на самом деле не пугала. Я настолько близок к смерти, что технические различия меня не трогают… и настолько устал, что готов принять любой конец.

      Но ведь я здесь не один.

      Есть еще девушка. И единственная разумная мысль, которая задержалась в моем полуотравленном мозгу, была о том, что нечестно со стороны Коченора убивать нас обоих. Меня – да, согласен. Я видел, что с его точки зрения мною вполне можно пожертвовать. Но не ею!

      Я понял, что должен что-то сделать. Поразмыслив, я начал толкать ее скафандр, пока она не пошевельнулась. С большими усилиями я дал ей понять, что она должна вернуться в туннель. Там она, по крайней мере, сможет дышать.

      Потом я принялся готовиться к приему Коченора.

      Есть два обстоятельства, которых он не знает. Он не знает, что мы нашли пригодный для дыхания воздух, и он не знает, что я могу раздобыть дополнительную энергию из батарей бурильной установки.

      Несмотря на ярость, я способен был мыслить последовательно. Я могу застать его врасплох – если он не задержится слишком надолго. Еще несколько часов я проживу…

      И