Застрявший в Кишке. Антон Текшин

из прошлой жизни сниться началась.

      Жаль, что сменить меня некому – Двойка теперь пропадала в Белом районе, карауля взбалмошную дворянку, а остальные только шли на поправку. Доске удалили трубку из горла, но ни говорить, ни глотать она ещё толком не могла. Сторк тоже потихоньку оживал, а вот Хруст пока что едва шевелил челюстью во время еды, после чего сразу отрубался. Оставлять же вместо себя Лиффию нельзя – это всё ж таки задание. Пусть даже из разряда не бей лежачего.

      На счёт лежачего – это я вовсе не про себя, а про человека, которого необходимо было стеречь. Он валялся на соседней койке и периодически постанывал от боли, даже во сне. Вместо ног у него остались жалкие обрубки, обмотанные окровавленной тканью, так что далеко убежать он не мог при всём желании. И пусть мы находились в местной больничке, всё медицинское обслуживание здесь сводилось к редким капельницам и ещё более редкой кормёжке. Сменой повязок и чисткой ран никто не заморачивался. А зачем, если можно просто намазать пострадавшее место Панацеей погуще? И никаких проблем. Правда, некоторых такая процедура убивает сразу, но кого волнует правильная дозировка…

      Врачи здесь носят чёрные балахоны и вытянутые маски-респираторы, напоминающие птичьи клювы, не снимая их никогда. Так что опознать конкретного медика весьма проблематично. Да и в городе их не узнаешь, даже если нос к носу столкнёшься.

      Безногий вроде бы помирать не собирался, поэтому я продолжал ответственно бдить, от нечего делать изучая обстановку и своего подопечного. Им оказался здоровенный в прошлом детина с печальным лицом и квадратным подбородком. Звали его Шест. Понятное дело, это не настоящее имя, а позывной. До того как попасть сюда, он служил в имперской армии самураем. Сначала на границе, а потом его перевели сюда за какие-то заслуги в качестве привратника. Как говорится, карьера пошла в гору, но тут служаку подвело собственное рвение.

      Попав на ворота, он принялся дотошно досматривать тех, кого обычно пропускали просто так. И в первые же дни выявил крупную партию гашиша, что пытались провезти в город. А когда охреневшие от такого поворота контрабандисты попытались оказать сопротивление, Шест зарубил всех к окрановой матушке. Однако вместо благодарности со стороны начальства внезапно началась травля. Его обвинили в сговоре с наркоторговцами – мол, он специально убил всех подельников, чтобы те никого не выдали. Даже свидетели нашлись, которые якобы видели их вместе.

      Штрих, разумеется, во всю эту чушь не поверил. Про коррумпированность капитана стражи здесь уже слагают легенды, но пока доказательства его вины были только косвенные. Полицейские допросили самурая, похвалили его за проявленную бдительность и отпустили восвояси. Однако разъярённый глава городской стражи полез куда-то наверх и выудил оттуда приказ на отстранение. Бедолагу выгнали с позором, как не заслуживающего доверия сотрудника, а день спустя на него ещё и напала какая-то банда. Прямо на выходе из бара, где тот заливал своё горе.

      Его мало того что крепко избили, так ещё и отрезали ноги, оставив умирать в какой-то