Неисправимый бабник. Книга 1. Василий Варга

филфаке или не разрешит? – спросил Витя, все более волнуясь.

      Секретарь пожала плечами, а потом ответила весьма неопределенно:

      – Возможно, разрешит. Это в его власти, хотя… он такой принципиальный.

      – Это значит буквоед?

      – Ну, не совсем так. Профессор и буквоед, да что вы! Разве это возможно? Просто он любит поступать согласно инструкции или согласно указаниям сверху. Если в инструкции сказано, что любой желающий может посещать лекции наряду со студентами, значит, он вам разрешит, если не сказано, не разрешит. Вот и все.

      – Я боюсь, что в инструкции этого нет, – сказал Витя.

      – Если вы в этом уверены, то тогда напрасно теряете время.

      – Но я очень хочу. Я люблю литературу, я даже стихи сочиняю.

      – А, все сочиняют по молодости, а потом это проходит с возрастом. Так было всегда. Даже очень богатые люди в Средние века от нечего делать кропали стихи и никогда не публиковали их. И только после их смерти, возможно столетия спустя, потомки, копаясь в бумагах, приходили от некоторых стихов в восторг и публиковали их. Проходите, – сказала секретарь, – чего уж теперь уходить?

      В просторном кабинете во главе длинного стола в виде буквы «т», накрытого зеленым сукном, сидел мрачный умный старик высокого роста, с седой шевелюрой. Он на мгновение поднял глубоко посаженые глаза неопределенного цвета и показал рукой на кресло для посетителей.

      Витя присел на самый краешек кресла, ожидая традиционного вопроса «Что вам нужно?» или «Слушаю вас». Но ректор вместо слов поднял голову, что означало «Можете говорить». Витя почувствовал резкий запах, который обычно выходит из заднего прохода, когда в животе скапливаются газы от переедания либо от пищи, несовместимой друг с другом. Скажем, съеденный огурец нельзя запивать свежим молоком и т. д.

      Шмыгая носом, посетитель стал излагать свою просьбу, довольно путанно, с дрожью в голосе, и причины, которые его сюда привели. Но ректор понял его с полуслова. Он был опытным аппаратчиком, много лет проработавшим заведующим идеологическим отделом обкома партии, где и сочинил диссертацию на тему «Экскурсия Ленина по горам Швейцарии в обществе Надежды Константиновны». Это и позволило ему пересесть в кресло ректора университета, не такое мягкое и престижное, как в обкоме, но все же почетное, когда стало ясно, что на его место давно метит один из секретарей горкома партии.

      – Достаточно, – лениво произнес профессор и громко выстрелил, да так, что посетитель вздрогнул, – я все понял. Но в инструкции по этому вопросу ничего не говорится, значит, Министерство высшего образования СССР не сочло нужным допускать посторонних граждан на лекции, и это правильно. Представьте себе: сейчас, в эпоху всеобщего среднего, а при коммунизме и высшего образования, все двести шестьдесят семь миллионов граждан сядут за парты институтов и университетов. Как прикажете быть? А потом, на данном этапе у нас категорически не хватает помещений, мы вынуждены заниматься в две смены. Аудитории маленькие, студентов много, воздуха не хватает.

      – Я не буду портить