Помолодевший мастер войны. Том 3. Кирилл Юрьевич Неумытов

я посреди шторма на маленькой лодочке.

      – Судья продался! На мыло его! У-у-у!

      Судья покраснел ещё сильнее, чем карточка, которую он держал.

      За моей стеной начали открываться двери. Напрямую, чтобы я мог спокойно уйти.

      – Если не покинете поле в течение тридцати секунд! – взревел судья. – Я дисквалифицирую всю команду! Вторая команда автоматически победит!

      Последние слова заглушались толпой.

      – Но это неправильно, – Стригина потёрла отбитое место. – Я же говорю, что даже его не задела.

      – Вы хотите со мной поспорить, сударыня? – судья снова полез в карман и достал оттуда чёрный прибор размером и толщиной с книгу, на котором горели лампочки. По одной лампочке на каждого участника. Напротив моей фамилии и ещё двух горели красная.

      Ага, эта барышня меня обманула. Вся остальная моя команда на месте, а вот у них осталось всего трое, включая Стригину, на которой прибор не сработал. Но в любом случае, кажется, их «ястребы» не так уж и сильны, как все думали. Наши шансы на победу всё ещё сильны. Так что я даже не буду спорить, а положусь на остальных. Победа важнее всего, а кто подкупил судью – выясню позже.

      – Видите? – судья гордо выпрямился. – Прибор доктора Антонова не может врать. У вас осталось десять секунд барон.

      – В таком случае я пойду, – я убрал рапиру и пошёл на выход. Проходы за моей спиной с грохотом закрывались.

      Трибуны гудели так, что матч пришлось остановить: уцелевшие птицестражи не могли ориентироваться в этом шуме.

      Я прошёл до конца поля и огляделся. Весь стадион смотрел на меня, все тысячи человек. Ну, если честно, мне даже приятно такое внимание и поддержка при этом несправедливом судействе. Я поднял руку, и меня захлестнуло потоком восторженных криков со всех сторон. Даже мурашки пошли по коже.

      Некоторые зрители встали, аплодируя, включая ложи знати. Ого, император снова прибыл посмотреть на игру, я его раньше не заметил. Усталый старик с бледным припухшим стоял, держась за поручни балкончика ложи, и что-то с жаром обсуждал со своим братом-канцлером. Он выглядел возмущённым. Но не вмешивался в правила, как и было оговорено заранее. Турнир – это турнир, империя – это империя.

      Крики продолжались долго, но я поспешил уйти, чтобы на команду не повесили ещё один штрафной балл за что-нибудь. На трибунах была удобная ложа, которую граф Волконский выкупил для нас на весь сезон игр. Едва я в ней показался, как зрители снова вскричали, но игры возобновились.

      Я взялся за гладкий деревянный поручень балкончика и посмотрел на арену. А ведь всё лучше, чем я думал. Нет меня, но вся моя команда на месте. Денис и Паша рядом с Катей, Лиза отдельно, буквально в паре квадратов от Гагариной. К своей капитанше торопилась Стригина, и ещё один парень, который носил очки, почти достиг финала.

      Три птицестража ещё патрулируют. И я был не удивлён, что все трое были так близко к моим людям.

      – Это же нечестно! – вскричал забежавший в ложу Влад Ожиганов. – Все видели, что у вас не работали двери, что на вас напал Страж, что вы задели