Одержимость майора. Мари Са

я. И я уже на пике… Но коварная трель звонка заставляет распахнуть глаза. Тру лицо спросонок и тянусь к телефону.

      – Да, Аля. Что-то случилось?

      – Крис, ты могла бы заменить меня вечером в пятницу?

      – Аля, я больше не танцую. Ты же в курсе. У меня ребенок.

      Все еще пытаюсь проснуться. Сбросить сонное наваждение. Выкинуть из головы образ, что дурманит мозги. Красивый. Горячий. Страстный и очень жестокий.

      – Да. Я понимаю, – голос в трубке тихий и уставший, – просто… я думала…

      – Все так дерьмово?

      – Очень.

      У Али, а вернее Эли, под таким псевдонимом она выступает в клубе «Рай», где раньше танцевала и я, больной ребенок. Дочка, которой требуется постоянное и дорогостоящее лечение. Вообще у всех девочек, что там танцуют, своя история. В основном не простая. Но есть и те, кому просто по кайфу трясти полуголыми задницами перед толпой мужиков.

      – Аль, я подумаю. Надо решить с кем дочку оставить.

      – Ты меня спасешь!

      – Ерунду говоришь. Выйти один раз и повертеть попой – не равно спасению.

      – Ты понимаешь. Там… Он…

      – К тебе что кто-то пристает? – девушка мнется, молчит и я все понимаю без слов, – почему не скажешь владельцу? В «Раю» вроде все добровольно.

      – Это не тот случай, Крис. Понимаешь, не тот. Этот мужчина. Он…

      – Козел и мерзавец, – заключаю я, – ладно. Выступлю. Тряхну стариной.

      – Спасибо большое!

      – Но ты уверена, что один раз тебя спасет? Может лучше обратиться… в полицию? – произношу, а у самой мурашки по телу пробегают.

      И в голове тут же возникает, казалось, забытое лицо и тело. Красивое такое. С широким разворотом плеч. Мощными бедрами. Сильными крепкими руками. Тело одного майора, который тоже когда-то работал в полиции. А потом исчез. Ублюдок.

      – И что я скажу? Кто вообще мне поверит с такой-то профессией?

      – Ты танцовщица, Аль?

      – Стриптизерша!

      – До гола мы не раздеваемся, – возражаю, – и, вообще, какая ментам разница, где ты работаешь. Примут у тебя заявление и…

      – И тут же через шредер его пропустят. Ты не понимаешь, Крис… Тот мужчина… У него такие связи.

      – Ясно. Очередной богатый ублюдок. Знавала я такого.

      – И как? Как ты от него отделалась?

      – Один майор помог. Но знаешь, таких и правда не много в полиции. Он можно сказать жизнью рисковал, чтобы делу дали ход, и чтобы того мерзавца посадили, а меня не закопали. Он меня спас.

      – Вот бы к нему обратиться.

      – Я бы с удовольствием, – вру, конечно. Вообще без удовольствия. Пристрелила бы этого гада, если встретила. Но Альке бы помогла. Чего уж там, – да только исчез он. Как сквозь землю провалился.

      – А может его…

      – Нет. Такое вряд ли, – говорю, а у самой мурашки бегут по коже. Сколько раз я и сама думала о подобном исходе. Но всегда гнала прочь дурные мысли, – знаешь, такие и в воде не тонут. И в огне не горят.

      – Понятно. В общем, спасибо, что выручила…

      – Как дочка то?

      – Плохо, – признается, – операция нужна дорогостоящая. Очень большие деньги. Мне столько не заработать.

      – А кредит?

      – Столько не дадут. У меня ж и работы постоянной нет. Одни подработки. Я все время за ней должна присматривать. Или сиделку дорогую нанимать.

      – Да. Понимаю. В общем скинь мне время. Ладно.

      – Да. Конечно. Спасибо еще раз.

      Мы прощаемся, и я переворачиваюсь на другой бок. Пытаюсь уснуть, но не получается. Ворочаюсь так еще минут десять и встаю. Дочь сопит на своем маленьком диванчике, и я, чтобы не будить ребенка, ухожу на кухню. Пью чай. Делаю себе бутерброд с сыром. Ем не спеша. И пытаюсь придумать к кому на ночь пристроить дочь.

      С танцами в клубе «Рай» я завязала. Да и странно это днем воспитывать ребенка, а ночью танцевать полуголой перед кучей похотливых самцов. Аля, другое дело. У нее нет выбора. У нее дочка больная. Не знаю, что бы делала я в такой ситуации. Наверняка бы землю грызла, чтобы только найти деньги на дорогие препараты. Но я, к счастью, не на ее месте. Мне вообще позавидовать можно.

      Дед оставил неплохое наследство. Вклад в банке на круглую сумму и квартиру двухкомнатную. Я у него единственная внучка. Родители разбились на машине, когда мне только семнадцать исполнилось. Поэтому дед был моей семьей. Правда недолго.

      – Ма-ма-а-а! Ты почему меня не разбудила?

      – Зачем? – удивляюсь.

      А сама глаз не могу отвести от заспанной хитрой мордашки. Вся ведь в отца пошла. От меня ничего не досталось. Гадкая судьба. И здесь не подфартило.

      – Сегодня восьмое марта. Мы будем выступать в садике. Ты обещала сделать мне красивую прическу. Хочу, чтобы все девочки мне завидовали.

      – Зависть – плохое чувство, – возражаю.

      – Ты поэтому такие каблуки