Конкурс убийц. Николай Леонов

снова спокойно ответил Пятаков. – Я уже дома после дежурства и только что лег отдыхать, – заметил он как бы невзначай. – Вам нужен доступ к задержанной? Тогда лучше всего сделать это вместе с нашим сотрудником. Вы ведь знаете правила, полковник.

      – Да, знаю, но…

      – Думаете, что она с вами наедине будет более откровенна, чем с представителями закона?

      – Вообще-то, я тоже представитель закона, – с некоторым раздражением напомнил Гуров. – Просто мне бы не хотелось обращаться к своему начальству.

      – Если узнают, что я вас пустил…

      – Обещаю, что весь разговор с Кирьяновой я передам вам дословно. А уж если будет что-то важное, то прямо сразу же и перезвоню.

      На том конце связи повисла пауза. Пятаков раздумывал.

      – Ну, хорошо, – сказал он. – Дайте трубку Алене. Она сегодня дежурит при задержанной.

      Лев Иванович выдохнул и решительно постучал в двери сто первого номера. Когда ему открыли – молча передал женщине телефон.

      Та какое-то время слушала серьезно, а потом резко ответила:

      – Все под твою ответственность, Пятаков.

      Она вернула телефон Гурову и посторонилась, пропуская их в комнату.

      – Проходите. Я выйду на полчаса. Вам хватит столько времени? – спросила она не очень довольным голосом.

      – Да, спасибо большое, – ответил с улыбкой Станислав. – Полчаса нам вполне хватит.

      Полицейская хмуро покосилась на Крячко и вышла, оставив их с Кирьяновой наедине.

      – Лев Иванович, Станислав Васильевич. – Ольга вышла к ним из спальни бледная, заплаканная, но во всей ее невысокой и стройной фигурке чувствовалась решительность.

      – Ольга Михайловна, как вы тут? Держитесь? – с участием спросил Гуров.

      – А что мне еще остается? – горько улыбнулась Кирьянова. – Я просто не представляю, как я буду жить без Жени. Он был для меня всем. У меня больше никого нет.

      – У вас нет братьев и сестер?

      – Нет, никого. Я у родителей была единственной дочерью. Папа умер, когда мне было шестнадцать, а мама – два года назад.

      – А у Евгения Петровича родственники есть?

      – Женя – детдомовский, – ответила Кирьянова. – Он всего в жизни добивался сам. Кроме друг друга, у нас никого не было.

      – Ольга Михайловна… – начал было говорить Гуров, но Кирьянова его перебила.

      – Не люблю отчества, называйте меня просто Ольгой.

      – Хорошо, Ольга, – согласился Лев Иванович. – Вы какие-то вещи из своего номера забирали? Одежду, я имею в виду.

      – Да, мне разрешили взять кое-какую свою одежду. Остальное пока нет, – опустила она голову.

      Гуров достал из кармана и развернул салфетку, показывая Кирьяновой найденную им под кроватью пуговицу с якорем.

      – Это не от ваших вещей пуговица?

      Ольга хотела было взять пуговицу в руки, чтобы рассмотреть ее поближе, но Лев Иванович не позволил ей этого.

      – Нет, – ответила Ольга после некоторой паузы,