Домоводительство Господне. Том 1. Якоб Лорбер

того чтобы обратиться к живому имени вечного Подателя всех добрых даров, стучится в твердую и мертвую скорлупу материи, – тем ничего не будет дано и ничто не будет открыто. Ибо Дух Господень никогда не открывает Себя через мирской разум разумных, но лишь через простоту сердца – тем, кого по-мирски разумные сочтут глупцами. Однако же разум мирских мудрецов вскоре превратится в ничто перед простотой неразумных.

      Тем, кто станет читать этот труд со смиренным и благодарно верующим сердцем, он дарует всю полноту милости и благословения, и они безошибочно узнают истинного Автора. Для касты же чистого разума безразлично, читают ли они Даниила или сэра Вальтера Скотта, или Руссо, или Гегеля, ибо мирской рассудок понимает все по-земному, и великую весть, ниспосланную свыше, воспринимает как свободную игру воображения необразованных, но от природы наделенных фантазией людей, пожелавших достичь чего-то при помощи мистификаций, поскольку на путях чистого разума, которого им крайне недостает, они ничего не смогли добиться!

      Да не введет это никого в заблуждение! Сколь часто уже подвергались сомнению все четыре Евангелия. Но разве утратили они из-за этого свою ценность в сердцах истинных приверженцев Божьих?! Как часто Меня, Господа, Подателя жизни и всех проистекающих из нее даров, мудрецы мира объявляли просто человеком, магом, обманщиком и даже полностью вымышленной персоной, – да и поныне миллионы признают Меня таковым! Но все же это не сбивает с толку миллионы других, которые исполняли, а не только слушали Мое Слово, и в простоте своего сердца видели, что Иисус из Назарета представлял Собой Нечто Большее, чем то, чем считают или даже не считают Его многие ученые мира. И потому пусть в отношении этого труда никто не придерживается суждений мира, превозносящего только то, что ему подобно, – но доверяет лишь голосу сердца простодушных, каждый из которых способен вынести верное суждение перед глазами доброго Дарителя. Рассудку же мирских мудрецов придется тут многократно споткнуться, и хорошо, если при этом он не потерпит полного крушения!

      Те, кто, читая этот труд, рассматривают его как некое духовное наитие, однако не вполне уверены, «пришло ли оно от духа низкого или высокого рода», еще совершенно слепы, и пелена мирского рассудка сильно застит очи их сердец.

      Живо верующие в Меня знают Мою силу, благость и абсолютную мудрость, и непременно поймут, что Я обладаю и силой, и мудростью в вечном избытке и, конечно же, способен навечно вытеснить врага оттуда, где возделываю поле, ибо Я и сатана никогда еще не вели плуг в одной борозде – разве что только в понимании своекорыстного мира, который, к сожалению, и сам темен, и не видит повсюду ничего, кроме темноты. В глазах же тех, кто взращен и выучен Отцом, все представляется совсем иначе, ибо для поистине чистых и озаренных все чисто и озарено.

      Полагающим, что этому труду, чтобы считаться данным свыше, не хватает простоты, обзорности и определенной глубины целостного мировоззрения, необходимо заметить, чтобы они прежде хорошенько проверили, нет ли в их собственных сердцах недостатка именно в том, чего им недостает в этом тексте. Впрочем, они вынесли суждение, чтобы как европейским ученым им было что сказать об этом труде, не проникая в его полную глубину, в то время как здесь требуется явно нечто большее, чем просто беглое прочтение одной из глав.

      Что же понимают такие читатели под простотой?! Если некий труд, содержание которого неизбежно предстает ограниченному человеческому видению во всей свой загадочной полноте и глубине, все же составлен так, что даже дети, которые хотя бы немного научились читать и способны думать о чем-то более сложном, чем алфавит и таблица умножения, вполне могут понять его, Я полагаю, что такой труд поистине не имеет недостатка в простоте. Образность же и стиль изложения вовсе не гарантируют простоты текста, но лишь облегчают его понимание для пока еще очень неразумного сердца, помогая разобраться в том, что написано. Все остальное – старый неуклюжий язык и образы притч, которым многие тысячи лет, – в столь же малой степени является простотой, как и мирской рассудок мудрых мира. Необходимого же покоя, а также обзорности и глубины целостного мировоззрения в этом труде тем больше, чем больше критиканствующий мирской рассудок полагает их отсутствие, ибо то, что дает сердцу покой, должно ведь само иметь покоя в изобилии. Но рассудку это, конечно, не может дать покоя, поскольку он не способен к восприятию покоя и потому в каком-либо тексте найдет столь же мало покоя, сколь и река, прежде чем она не достигнет самых глубоких глубин моря. Если бы рассудок мудрецов мира смог смириться и спуститься со своей мнимой высоты в полную простоты каморку, где обитает сердце, то из этого покоя он обязательно нашел бы в данном труде недостающий покой, и именно в этом покое – полнейшую обзорность. Но пока рассудок, подобно флюгеру на шпиле башни земной мудрости, беспрестанно вращается во все стороны ветрами сомнения, он, вероятно, нигде не найдет покоя, которого не имеют ни он сам, ни сопутствующая его движению обзорность, которой он наслаждается в своей ветреной выси.

      Утверждающим, что этому труду недостает определенной глубины целостного мировоззрения, прежде всего следует сказать, что Податель этого писания вовсе не стремился развить