О благодеяниях. Луций Анней Сенека

что будет обличать его недостаток, как, например, пьянице – вино, здоровому – лекарство. Ибо то, чем изобличается порок принимающего, начинает уже быть поруганием, а не даром.

      Глава 12

      [1] Если выбор дара в нашей власти, то станем выбирать по преимуществу то, что может сохраняться, дабы благодеяние наше было по возможности менее преходящим. Ибо немногие чувствуют благодарность настолько, чтобы помнить о полученном ими в том случае, когда сего не видят. Людям же неблагодарным воспоминание (о благодеянии) приходит на ум вместе с самим благодеянием, тогда, когда это последнее находится пред глазами и не позволяет забыть о себе, но приводит на память и запечатлевает в ней своего виновника. И тем более нам следует выбирать такое, что может долго сохраняться, по той причине, что мы сами никогда не должны напоминать: пусть само дело пробуждает исчезающее воспоминание. [2] Я буду охотнее дарить серебро, обращенное в вещь, чем в монету, охотнее буду дарить статуи, чем одежду и такое, что уничтожается после кратковременного употребления. У немногих сохраняется благодарность, когда нет (налицо) предмета (благодеяния); больше таких людей, у которых подаренные предметы сохраняются в памяти не долее того, чем в употреблении. Посему если это возможно, то я не желаю, чтобы мой дар пропадал. Пусть он остается, пусть пребывает возле моего друга и живет вместе с ним. [3] Нет такого глупца, которого следовало бы убеждать, чтобы он не посылал кому-нибудь гладиаторов или охоты[19], после того как зрелище было уже дано, чтобы летних одежд он не посылал зимой, а зимних – летом. Пусть при благотворении руководятся здравым смыслом и принимают в соображение время, место и лица, так как иные предметы моментами бывают то приятны, то неприятны. Насколько будет приятнее получить, если мы дадим то, чего кто-либо не имеет, чем то, что у него находится в изобилии; то, чего он долго ищет и не находит, чем то, что он может увидать везде. [4] Пусть дары будут не столько ценны, сколько редки, изысканны и притом таковы, что нашли бы себе место даже у богача. Так, например, и простые яблоки, которые немного дней спустя могут подвергаться презрению, доставляют удовольствие, если появились раньше. Не будет также оставлено без внимания (со стороны принимающих благодеяния) и то, чего не дал им никто другой (кроме нас) или чего мы не дали никому другому.

      Глава 13

      [1] Однажды коринфяне[20] чрез послов поздравляли Александра Македонского – когда покоритель Востока возомнил себя выше людей – и в качестве подарка предложили ему свой город. После того как Александр осмеял этого рода подарок, один из послов сказал ему: «Мы никому другому никогда не дарили своего города, кроме тебя и Геркулеса». [2] Тот (Александр) с охотой принял тогда предложенную ему почесть, угостив и другими способами обласкав послов, и размышлял не о тех, кто принес ему в дар город, но – о том, кому они прежде его подарили. И человек, увлекшийся славой, сущности и меры которой сам не понимал, – человек, следовавший по стопам Геркулеса

19

Venationem, т. е. самих зверей, взятых на охоте и приспособленных к охоте. Как то: львов, слонов и т. п., которые в древних римских цирках выпускались для борьбы друг с другом или с особыми гладиаторами, так называемыми бестиариями, в те дни, когда давались зрелища, предназначенные для народного увеселения.

20

Подобное же повествование встречается у Плутарха (Lib. de Monarchia, Democratia et Oligarchia, c. 2). Но у него речь идет не о коринфянах, а о мегарцах. Вообще Сенека с предубеждением относился к Александру Великому.