Первые ласточки. Элизабет Вернер

станциях, к великому недовольству графа, вместо требуемых четырех лошадей им давали только двух, и таким образом путешественники с момента выезда с железнодорожной станции опоздали больше чем на два часа. Уже давно наступил вечер, когда экипаж въехал, наконец, во двор замка Эттерсберга, где путников с нетерпением ждали.

      Двери большого, ярко освещенного подъезда были широко раскрыты, и многочисленные слуги поспешно выбежали им навстречу. Один из них, уже пожилой человек, одетый в богатую ливрею Эттерсбергов, сразу же подошел к карете.

      – Добрый вечер, Эбергард! – радостно воскликнул Эдмунд. – Вот и мы, несмотря на метель и бурю. Надеюсь, у нас все благополучно?

      – Слава богу, ваше сиятельство! Но графиня была озабочена таким опозданием и боялась, как бы с вами не случилось несчастья.

      С этими словами Эбергард откинул подножку; в это время наверху лестницы, ведущей из подъезда внутрь замка, появилась высокого роста дама в темном шелковом платье.

      Выскочить из кареты, вбежать в подъезд и взлететь по ступенькам наверх было для Эдмунда делом одного мгновения, и в следующую секунду он уже был в объятиях матери.

      – Мамочка! Родная моя мамочка, наконец-то я вижу тебя снова!

      В этом восклицании не было и следа той шутливой беспечности, какую молодой граф выказывал до сих пор. В нем слышался настоящий голос сердца, и то же самое выражение страстной нежности было на лице и в тоне графини, когда она, заключив сына в объятия и целуя его, повторила несколько раз:

      – Мой Эдмунд!

      – Мы опоздали, правда? – спросил он. – Виной этому явились занесенные снегом дороги и жалкие почтовые клячи, а кроме того, у нас было еще маленькое приключение.

      – Как можно было вообще ехать в такую погоду! – с нежным упреком промолвила графиня. – Я каждую минуту ждала известий, что ты остановился в Б. и приедешь только завтра.

      – Неужели я смог бы быть в разлуке с тобой еще целые сутки? – перебил ее Эдмунд. – Нет, мама, этого я никак не смог бы вынести, и ты сама не веришь в это.

      – Конечно, нет, – улыбнулась мать, – и потому-то я так волновалась в последние два часа. Но теперь пойдем! После холодной и утомительной дороги тебе надо отдохнуть.

      Она хотела взять сына под руку, но тот остановился, проговорив с легким упреком:

      – Мама, разве ты не видишь Освальда?

      Освальд фон Эттерсберг следовал за двоюродным братом. Сейчас он стоял в тени лестницы и подошел к графине лишь тогда, когда последняя обратилась к нему:

      – Добро пожаловать, Освальд!

      Это приветствие было произнесено очень холодно, и так же холодно и официально Освальд приложился к руке тетки.

      – Ты насквозь промок; что случилось?

      – Боже мой, я совсем забыл об этом! – воскликнул Эдмунд. – Он отдал мне свой плащ и вынужден был испытать на себе все прелести такой непогоды. Я мог бы вернуть его тебе, по крайней мере, в карете, Освальд, почему ты не напомнил