Сказки старого Вильнюса III. Макс Фрай

выше уровня уличной толпы приветственно поднимает руку

      Когда высоченный рыжий незнакомец, чья улыбка занимает добрых три четверти улицы, а глаза сияют, как синие шаровые молнии, поднимает руку, того гляди, восторженно замашешь ему в ответ и только потом поймешь, что приветствие адресовано не тебе

      Когда высоченный рыжий синеглазый улыбчивый незнакомец приветственно поднимает семипалую руку…

      Чтооо?!

      – Нет, я не научно-фантастический инопланетянин, явившийся покорить Землю. Просто проснулся немного не туда, но это поправимо, – скороговоркой сообщает рыжий, заметивший, оказывается, твой изумленный взгляд. И уходит, увлекая за собой подоспевшего приятеля, который на его фоне кажется хрупким подростком, хотя, если разобраться, обычной комплекции человек. Интересно, а у него-то сколько пальцев?

      И стоишь потом посреди улицы, как дурак, пересчитывая собственные: один, два, три, четыре, пять, шесть. Все в порядке? Вроде бы в полном порядке. Кажется, да.

* * *

      Когда, проснувшись, обнаруживаешь на своей подушке еще одну голову

      Когда, проснувшись, обнаруживаешь на своей подушке совершенно незнакомую белобрысую голову, которой здесь не положено быть, потому что вчера ты уснул в пустой квартире, в здравом уме и трезвой памяти запершись на оба замка, только балкон оставил нараспашку, но этаж-то семнадцатый, господи боже ты мой

      Когда, проснувшись в совершенно пустой, запертой с вечера квартире на семнадцатом этаже, обнаруживаешь на своей подушке незнакомую белобрысую голову, которая так сладко улыбается спросонок, что язык не поворачивается спросить, какого черта

      Когда, проснувшись, обнаруживаешь напротив сонные, но уже веселые – заранее, щедрым авансом грядущему дню – глаза, впору улыбнуться в ответ, но ты лишь зачарованно пересчитываешь темные, как старое серебро зрачки, плавающие в этих молочносерых озерах. Один, два, три, четыре… – что?! – восемь, девять… Господи, да их целая дюжина.

      …– Я часто просыпаюсь немного не туда, простите, так неловко вышло, – смущенно бормочет веселая белобрысая голова, исчезает под одеялом, и миг спустя в постели уже никого нет. То есть никого, кроме тебя самого, как и должно было быть с самого начала, все в порядке.

      – Все в порядке, – шепчешь ты вслух, – все в полном порядке.

      Но все равно шлепаешь босиком в коридор, где висит зеркало, испытующе смотришь в глаза собственному отражению, пересчитываешь зрачки: «Один, два, три, четыре». Все в порядке, четыре, как положено, как было всегда.

* * *

      Когда в кафе заходит девушка в белом платье

      Когда в кафе заходит темноволосая девушка в белом платье и садится за соседний стол

      Когда в кафе заходит темноволосая девушка в белом платье, сшитом по моде пятидесятых, что ли, годов прошлого столетия, садится за соседний стол, открывает меню

      Когда в кафе заходит смуглая темноволосая девушка в белом платье, приветливо кивает тебе, как старому