Возвращение блудного сына. Александр Омельянюк

одарила наградой

      За труд, материнство, любовь:

      Семья твоя стала отрадой

      С теплом дочерей и сынов!

      Ты в платье красивом и длинном

      Проходишь в метро не спеша.

      В плаще всегда модном и стильном,

      Как прежде всегда хороша!

      В руках твоих сумка с подарками,

      Букеты красивых цветов.

      Метро раскрывается арками,

      Изяществом прошлых мостов.

      На выходе в пункте конечном

      Я дверь придержал для тебя.

      Сейчас я не буду о вечном.

      Я стих сочинил от себя.

      Все женщины «русских селений»,

      Конечно и городов,

      Достойны поэта творений:

      Достойны от сердца стихов!

      Но пока Нона не знала этого.

      – «Ну, хорошо! Приятно слышать! Я тогда из всех приглашу тебя одного! Ну, может Лёшка ещё пойдёт?!» – мечтательно заключила Нона.

      – «Да вряд ли! Гудин и Ляпунов – два сапога – пара! Только один рваный, а другой нечищеный!».

      И это было весьма точно. Ведь Платон напоминал маменькиному сынку Гудину его старших братьев – таких же сильных, знающих, независимых, просто русских. Поэтому он и ненавидел коллегу. Ведь и старшие не любили Ивана за то, что повзрослев, они вдруг поняли, что их мать нагуляла того с немцем, предав отца, их самих, Родину! И из-за того, что им теперь пришлось тайно ненавидеть и свою мать, они ещё больше ощетинились против младшего, порой неосознанно издеваясь над ним.

      Другой, маменькин сынок поневоле Алексей, завидовал Платону и подсознательно недолюбливал его за то, что тот превзошёл его гениального и слишком занятого своими идеями отца в воспитании и в отношении к своим многочисленным детям.

      И с этим Нона согласилась. В последнее время, пользуясь случаем, что во время ремонта ей приходится сидеть в маленьком цехе около вотчины Платона, она периодически снова донимала его разговорами на различные темы, в том числе опять сексуального характера.

      Она будто хвасталась перед ним своими потребностями, возможностями и умениями, словно снова планомерно соблазняя его, и готовя себе нового будущего любовника.

      С другой стороны, это можно было расценить, как безграничное доверие старшему товарищу, «брату», коему можно поплакаться в жилетку о своих бабских проблемах и мечтах; верной подружке, наконец, которая в отличие от женщин не будет завидовать, и не предаст.

      Нона рассказала Платону, что замуж она вышла двадцатичетырёхлетней девственницей, а сейчас у неё, давно разведённой, два любовника.

      Первый, с которым у неё ещё пять лет назад была любовь – Иван, был богат и чуть моложе Платона.

      Женатый Иван не мог расстаться с любовницей – с женщиной, с которой ему было комфортно в моральном плане, дёшево – в денежном, и удовлетворённо – в сексуальном.

      Но не так это было самой Ноне.

      – «Когда я сижу на Иване, то не чувствую его…! Он мне не подходит по размеру! Поэтому я больше