Милый Гектор. Олег Агранянц

Барсука запугали. Он милицию боится.

      Голос следователя:

      – Барсуков Николай Антонович. Четырнадцатое января 1987 года. 12 часов 30 минут.

      9. Допрос Барсукова Николая Антоновича

      Следователь. Посмотрите на эту фотографию. Узнаете ли вы эту женщину?

      Барсуков. Узнаю.

      Следователь. И кто это?

      Барсуков. А не знаю. Стоял я около нашего института, а она подходит.

      Следователь. Вы с ней раньше встречались?

      Барсуков. Не встречался. Я с такими, гражданин следователь, не встречаюсь.

      Следователь. Почему она к вам подошла?

      Барсуков. Не знаю.

      Следователь. Но она к вам подошла?

      Барсуков. Подошла.

      Следователь. И что сказала?

      Барсуков. Спросила, как найти Ржавцева.

      Следователь. И вы ей ответили?

      Барсуков. Я ей ответил, но, с другой стороны…

      Следователь. Постарайтесь подробнее вспомнить разговор, Николай Антонович. Память у вас хорошая?

      Барсуков. Хорошая.

      Следователь. Ну так рассказывайте.

      Барсуков. Значит, так. Стою я около института, а она подходит и спрашивает, как найти Ржавцева. «Так ведь он уехал», – отвечаю. «Когда вернется?» – спрашивает. «Оттуда, – говорю, – гражданочка, не возвращаются». Она так и обмерла: «Помер, что ли?». Я молчу, головой киваю: вроде бы да, а вроде бы нет. А потом уклончиво: «Помереть вроде и не помер, но если и вернется, то нескоро». Она подумала чуток, потом спросила: «Его, что ли, посадили?». Я опять же молчу и головой киваю: вроде бы да, а вроде бы нет. А потом многозначительно: «Всех нас когда-нибудь посадят». Тогда она меня спросила, не дурак ли я, причем, особо отметьте, употребила не «дурак», а похожее неприличное слово на букву «м». И тогда я ей строго: «Покажите документы, гражданочка. Всякие тут ходят. Может, вы шпионка». Она меня еще раз назвала тем же неприличным словом, сказала, что я большой-большой… и ушла. Но, отметьте, я так и не выдал, где находится Ржавцев. Оскорблению подвергся, но не выдал.