Дорога за горизонт. Борис Батыршин

скоро проявит интерес к античной культуре и всякого рода историческим исследованиям. Не пройдёт и десятка лет, как археология получит во Втором Рейхе поддержку на самом высоком уровне.

      – Вы о принце Вильгельме? – археолог высокомерно задрал бородку.

      – Пока, насколько мне известно, от проявляет интерес лишь к охоте и короткошёрстным таксам. Но даже если вы и правы – власть всё равно наследует его отец, кронпринц Фридрих!

      Семёнов хмыкнул – про себя конечно. Сын нынешнего императора Германии Фридрих процарствует всего 99 дней и скончается от рака гортани. А вот поклонник охоты и будущий археолог-любитель принц Вильгельм[30]… но Бурхардту об этом знать не обязательно.

      Старикан, к счастью не стал развивать опасную тему:

      – Ладно, бог с ним, с наследником. Если не возражаете, герр Семёнофф, вернёмся к нашим делам. Когда я убедился, что имею дело с пришельцами из грядущих веков, то, признаться, заподозрил, что вы явились ко мне как раз из-за библиотеки. Возможно – рассудил я, – там, в вашем будущем, это бесценное собрание было утрачено, и вы намереваетесь вернуть его, позаимствовав в прошлом? Но когда мы с герром Евсеиным сделали первые переводы металлических листов, я понял – нет, дело отнюдь не в александрийском хранилище.

      – Вы правы. – подтвердил Олег Иванович. – О нём мы вообще не подозревали, библиотека оказалась для меня сюрпризом.

      Археолог недовольно дёрнулся.

      – Я был бы признателен, если бы вы не перебивали. – недовольно заметил он. – поверьте, мне и так непросто собраться с мыслями!

      Семёнов сделал примирительном жест – мол всё, молчу-молчу! – и старик продолжил:

      – При всём уважении к вам, герр Евсеин, – он с едва заметной иронией поклонился доценту, – вы, хоть и сумели открыть секрет составления пластин, но вовсе не разобрались в их содержании. Мне было даже неловко дурачить вас – вы принимали на веру всё подряд, и даже не пытались проверять!

      На Евсеина было жалко смотреть. Он беспомощно переводил взгляд с меня на старика-археолога, все видом демонстрируя то ли возмущение, то ли покорность судьбе.

      – Когда герр Евсеин продемонстрировал мне первые ваши «сборки»

      – как вы называете сросшиеся краями металлические листы, – продолжал меж тем Бурхардт, – я вспомнил, что уже видел нечто подобное. И как раз здесь, в библиотеке – на одном из свитков, датированных эллинистическим периодом Египетской истории. Та рукопись была сделана на пергаменте, а не на папирусе – потому я и обратил на неё внимание. Дело в том, что использование пергамента не характерно для Египта. Только когда во втором веке до рождества Христова, цари Египта запретили вывоз папирусов из Египта…

      – Это весьма интересно, герр профессор, – мягко перебил немца Семёнов. – но если можно, ближе к делу. У нас крайне мало времени.

      Как ни странно, Бурхардт

30

Будущий германский император и король Пруссии Вильгельм II-й.