Олег Рязанский. Галина Дитрих

между “нельзя” и “можно”, и если кто не способен этого различить, пусть и не пробует! И добавил, что в роду его мамаевом живых плененных сроду не было, а безмозглые и безрукие, оказывается, есть! Выпрямился Мамай во весь свой короткий рост и приказал нукерам умертвить сына! Нукеры поспешили уточнить – как именно? Закатать в ковер или удушить шелковой тетивой? По их диким понятиям запрещается проливать ханскую кровь, иначе вместе с кровью и душа вытечет… На голову приговоренного надели войлочный колпак бродячего дервиша, завязали под подбородком и от недостатка воздуха страдалец умер. Бескровно.

      Не по чину вроде бы лишил сына жизни Мамай, он, ведь, не ханской крови, а всего лишь доверенное лицо хана, удачливый выдвиженец.

      – В женах у Мамая дочь хана Бердибека, пусть уже почившего, но хана, и это веский довод считать сына ветвью чингизовой. По их понятиям, материнская кровь превыше отцовской, значит, смерть сына выполнена по правилам…

      Пока ели-пили говорили о пустяшных вещах: о дегтярне, скоморохах, лодках, погоде…

      – …как в прошлом году погасло вдруг солнце и столь велика была тьма, что на расстоянии сажени нельзя было различить лица человеческого…

      – …как в позапрошлом году ночами зимними по небу черному, беззвездному, перемещались столпы огненные и снег на земле казался политым кровью…

      – …как пять лет назад по страшному горела Москва! Буря метала огонь на десять дворов вперед и начисто погорел Кремль с дубовыми стенами, рублеными при Иване Калите и как он, князь Дмитрий, внук Калиты, поклялся одеть Кремль в камень, чтобы огонь не спалил и враг не достал… – и ну хвастать, как он, князь Дмитрий, всего за один год возвел вокруг Кремля стены с башнями из белого камня!

      Не современник того времени может подумать, что Дмитрий Иванович сам додумался до этой идеи. Увы, в год строительной кампании ему едва исполнилось 16 лет. Пусть и успел ожениться в пятнадцать, на что ума много не надобно. Реальным организатором фортификационных сооружений был митрополит московский Алексий, с благословения которого построен и Андронников монастырь, и Чудов монастырь на месте посольства татарского. Будучи радетелем духовных дел, владыко не гнушался заниматься мирскими тяжбами, а для душевной радости на склоне Боровицкого холма, обращенного к реке, саморучно развел сад с фруктовыми деревьями. Активный во всех деяниях он сумел сплотить вокруг себя бояр-единомышленников, заинтересованных в том, чтобы земля московская не попала в чужие руки и он являлся негласным, но главой правительства Москвы при княжиче, оставшемся сиротой в неполных девять лет.

      Давно ушел в прошлое древний обычай, когда княжичу, не взирая на малолетство, необходимо было доказывать свое право на трон. Сыну киевского князя Игоря для этой процедуры потребовалось принародно бросить копье. Варяжский княжич был так мал, что копье пролетело не далее передних ног коня, на котором восседал он, поддерживаемый матерью. Но этого оказалось достаточно. Зрители убедились, что княжич жив-здоров