Рассеивая сумрак. Бессонная война. Сэм Альфсен

– раб, у меня не может быть своих желаний и воли.

      – Но они есть.

      Нуска нахмурился. Подняв ногу, он наступил на грудь развалившегося перед ним Риннэ.

      – Тогда, может, ты войдёшь прямо во двор короля и скажешь ему об этом? Сообщишь во время праздничного пира, что у рабов, оказывается, есть воля?

      Удивительно, но Риннэ улыбнулся. Его глаза блеснули, а он, даже лёжа придавленный к земле, вновь протянул Нуске руку.

      – Если вы хотите, я так и поступлю. Пойдём сейчас или на рассвете?

      Нуска расхохотался. Бросив Риннэ валяться под кустом, он стал вышагивать вокруг фонтана, размахивая руками.

      Возможно, эта странная сцена продолжалась бы и дальше, но острый слух Оанна уловил тяжёлую поступь.

      – Господин! Господин! Сюда идёт стража!

      Нуска ещё несколько раз грязно выругался и сощурился. Как бы он был рад разделаться с этим бессмертным трупом прямо здесь! С тех пор как он появился, на голову Нуски сыпались одни беды. Если бы не Риннэ, ему бы не пришлось участвовать в этом празднике, наряжаться в эти постыдные одежды и кого-то убивать! Почему этот навязчивый незнакомец не может просто взять и исчезнуть, как плохой сон?!

      Однако Риннэ думал иначе. Схватив Нуску за руку, он снова поволок его неизвестно куда. Какое-то время они бежали через сад, а затем, перепрыгнув через живую изгородь, помчали по аллее. Стройные кипарисы слева и справа походили на решётку. Даже приятный запах хвои, ударивший в ноздри, не смог перебить это ощущение. Нуска оттолкнул Риннэ, пролез между податливых кипарисовых веток и, смахнув с головы пару шишек, побежал к улицам.

      Нагнать Нуску этот странный мужчина смог только за пределами города. Запыхавшийся молодой господин склонился над землёй, хватая ртом воздух. Пот лился с него ручьём, а ноги дрожали от усталости. Однако Риннэ хоть и не настаивал на своей компании, но и не спешил уходить.

      Они застыли друг напротив друга. Каменистая почва и сухая трава уходили вдаль, стелясь в звёздном свете длинной жёлтой тропой. В округе не было ни деревца, ни пещеры, ни единого места, где можно было бы укрыться от цепкого взгляда незнакомца.

      Дождавшись, пока Нуска восстановит дыхание, он вновь заговорил:

      – Почему вы так не хотите возвращаться?

      Нуска выпрямился. Наученный у местных ораторов, он медленно и спокойно ответил:

      – Есть сотни причин покинуть это место, но есть тысячи причин не возвращаться домой.

      – Кто хочет – ищет способ, кто не хочет – ищет оправдание, – парировал Риннэ.

      – Существует только один путь к счастью – перестать беспокоиться о вещах, которые не подвластны нашей воле[2], – ответил Нуска.

      – Что заставляет вас думать, что всё происходящее не подвластно вашей воле?

      Нуска вздохнул. Он бы с радостью и дальше просто перекидывался избитыми сентенциями, а не думал о том, какие душевные терзания вынуждают его это говорить. Однако, как он догадывался, Риннэ не был человеком. А значит, ему можно сказать немного больше.

      Вскинув голову, Нуска свистнул. Чёрный ворон, сверкнув

2

В прологе используются в том или ином виде высказывания известных греческих и римских философов, ученых и политических деятелей.