Дарксфорд. Глеб Кащеев

крикнула она, требуя и его внимания.

      Отец обернулся и нервно огрызнулся:

      – Марш к себе! Я не знаю, что случилось! Маме плохо. Она проснулась такой. Скорую уже вызвал. Хотя нет. Помоги ее уложить!

      Вика подбежала, взяла маму под руку и поразилась, какая она горячая. Температура была, наверное, под сорок.

      – Это бред, да? Папа? Она заболела?

      – Я не знаю! – раздраженно крикнул он.

      Вдвоем они отвели маму в спальню и уложили на кровать. Вике пришлось сидеть рядом, потому что та пыталась все время встать и куда-то идти и успокаивалась, только когда чувствовала, что дочь держит ее за руку.

      Мама продолжала бредить. Чаще всего повторяла: «Не бойся, не сдерживайся, беги». А один раз вообще до смерти напугала Вику: резко села на кровати с широко открытыми от ужаса глазами и громко заявила куда-то в пространство перед собой: «Она близко! Она рядом! Я чувствую!»

      Приехала скорая. Врач выслушал отца, быстро осмотрел маму, измерил температуру, зачем-то снял кардиограмму, нахмурился и приказал грузить больную в машину. Диагноза от него добиться не удалось, кроме того, что это может быть что угодно – в том числе проявление инсульта, и по-этому маму сразу повезут в реанимацию.

      Место в машине скорой было только одно, так что поехал папа, а Вика осталась одна в большом доме ждать новостей.

      Конечно, ни о какой встрече с подружками речи уже быть не могло. Она прорыдала почти все три часа, пока не вернулся отец.

      По его мрачному лицу она сразу поняла, что дело плохо. Даже спрашивать не решилась, так и стояла молча в коридоре, закусив губу, и смотрела, как он разувается.

      Папа замер, так и не надев один тапок.

      – Маму поместили в неврологию в реанимацию, – вздохнул он, отвечая на немой вопрос.

      – Что с ней?

      – Врачи пока не знают. Энцефалограмма показывает, как будто поражен мозг, а МРТ ничего не видит. Это точно не инсульт.

      – И что это значит? Когда ее вылечат? – тихо спросила Вика.

      – Они даже не знают, что это. Какие тут прогнозы? – сказал он. Уголки его губ были напряжены и опущены вниз. Вика знала, что папа говорит так, только если сильно переживает, сдерживается и ему очень больно.

      – Она что… никогда уже не вылечится? – прошептала она.

      – Никто не знает. Если они найдут причину, то врачи говорят, что мозг постепенно может восстановиться, но сколько времени займет этот процесс и каков будет результат, предсказать никто не может. Реабилитация будет длиться годами. И это если повезет.

      – Повезет! Обязательно повезет! Она поправится! Я верю! Мама сильная! Когда к ней можно приехать и навестить?

      – Нескоро. Сейчас она в реанимации. И ей нужна стерильность, так что посетителей не пустят еще минимум неделю, а может и больше, пока не найдут причину того, что с ней произошло. Потом врачи решат, когда ей можно общаться с нами и… вообще можно ли.

      – Что значит решат? Ей же нужна наша поддержка! Так ей будет проще справиться.

      – Мама