Ветер с севера. Симона Вилар

с размахом.

      – Какого черта, Лео! – взорвался наконец герцог. – Все, что меня интересует, так это жива ли его дочь и где она.

      – Терпение, мессир. Дело в том, что дама Автгуда, опасавшаяся, что подозрения короля падут и на нее, – она ведь состояла при Теодораде, – вот и поспешила перебраться в Лион, старую столицу Каролингов, где в то время расположил свой двор вернувшийся из Бургундии Простоватый. Однако каленое железо заставило её припомнить, что, возвращаясь из пыточной, король часто шел в то крыло дворца, где с четой графов из Байе жила маленькая принцесса Эмма. Похоже, у Эда только теперь появились отцовские чувства к девочке. Позднее граф Беренгар с супругой покинули Париж.

      – А дочь Эда?

      – Её с тех пор никто не видел при дворе. Видимо король Робертин опасался за жизнь дочери. И пусть она не сын, но и дочери имеют права на корону. Поэтому их тоже убивают. Так, я помню из истории, что, когда заговорщики убили императора Калигулу, у которого была единственная дочь-наследница, малютку схватили за ноги и били головой о каменную стену до тех пор, пока она не превратилась в кровавое месиво.

      Нотарий герцога любил просмаковать подобные сцены. Даже видавшему виды Ренье порой становилось мерзко. Но Леонтий заметил нетерпеливое, злое выражение на лице герцога и поспешил продолжить:

      – После смерти короля Эда какое-то время еще вспоминали об Эмме, но потом её постепенно позабыли. Словно её и не было никогда. Даже те, кто считал, что дочь Робертина уехала с Беренгаром и Пипиной в Байе, не ведали ничего. Ибо еще до смерти Эда пришла весть, что граф Беренгар был убит после того, как его город был захвачен разбойником Ролло (у Ренье дрогнул угол рта). Говорят, этот безбожник и идолопоклонник превратил цветущий город в руины. Редким удачникам удалось спастись.

      – Так, значит, выходит, что все зря… – вновь не утерпел Ренье. На сей раз голос его был полон уныния.

      Леонтий торжествующе улыбнулся, но внимательный глаз герцога не упустил этого.

      – Велю пороть, – тихо, но внушительно проговорил он.

      Грек тотчас заторопился, панически шурша сворачиваемым свитком.

      – Совсем недавно стало известно, что жена графа Беренгара не погибла. Рассказывали, что Пипина из Байе, униженная и растерзанная, пристала к группе беженцев, с которыми некогда прибыла в Анжу к своему брату Фульку Рыжему, графу этого города. Он поселил ее в одном из окрестных монастырей, где она пребывает и по сей день. Вместе с дочерью.

      – С дочерью? Я не ослышался? Ведь ты сказал, что у них с Беренгаром сын?..

      Он внезапно осекся, поняв. Губы его медленно поползли в сторону в усмешке.

      Леонтий тоже блеснул зубами.

      – И заметьте, господин, дочь Пипины тоже зовут Эммой.

      Герцог откинулся в кресле, расправил плащ с драгоценной фибулой, на которой глухо сверкнул рубин.

      – Ты хорошо поработал, Лео.

      Потом, глядя на уголья, герцог пробормотал:

      – Выходит,